"- Попрошу васъ подписаться свидѣтелемъ, обратился отецъ мой къ Грайворонскому. — Андрей вторымъ будетъ.
"- Къ чему прикажете? спросилъ гость.
"- Они вольную даютъ одному… человѣку, сказалъ Иванъ Ивановичъ.
"Грайворонскій полюбопытствовалъ узнать, кому именно. Фрейманъ объяснилъ. Гость съ недоумѣніемъ взглянулъ на моего отца.
"- Извините меня, многоуважаемый Павелъ Васильевичъ; сказалъ онъ, но я никакъ не могу объяснить себѣ вашъ образъ дѣйствій въ этомъ случаѣ; я даже не могу приписать это гуманности (мнѣ приходилось въ первый разъ слышать это слово, и оно показалось мнѣ смѣшнымъ,), а это, такъ сказать, презрѣніе къ свободѣ…
"Надо было видѣть, съ какимъ одобреніемъ и любопытствомъ вскинулъ Кирилинъ глаза, на Грайворонскаго. Но разочарованіе послѣдовало немедленно.
"- Человѣку дурныхъ свойствъ, какъ этотъ вашъ конюхъ, который позволилъ себѣ такъ огорчить Надежду Павловну и васъ, продолжалъ гость, — такому человѣку прямая дорога въ рекруты не въ зачетъ, а не на волю.
"- Русскую армію не почитаю арестантскою ротой, коротко отрѣзалъ на это батюшка.
"- Такъ сошлите его на поселеніе, горячился Грайворонскій, — или хоть накажите по-отечески, а не вольную же ему давать въ награду за его мерзости!… Я въ такого рода обстоятельствахъ, примолвилъ онъ, — всегда припоминаю стихи нашего великаго Пушкина:
"- Эти стихи вашего великаго Пушкина, вступился вдругъ Кирилинъ, — были написаны въ лучшее его время, въ пору его молодости, когда еще общественные интересы не были ему чужды, и вы неосновательно ссылаетесь на нихъ, выпуская ихъ первую часть. Если вы ее забыли или не знаете…
"- Знаю, знаю, отвѣчалъ Грайворонскій и, оглянувшись кругомъ, сталъ вдругъ читать осторожнымъ и напыщеннымъ шепотомъ:
"- Ну да-съ, и такъ далѣе, сказалъ опять Кирилинъ. — А изо всего-то оказывается, что общій смыслъ стихотворенія не только не говоритъ въ пользу вашихъ понятій о рабствѣ, а свидѣтельствуетъ, напротивъ, съ отчаяніемъ о томъ, что безнравственность его, какъ гангренозная язва, проѣдаетъ до мозга костей тѣхъ, кто изъ рода въ роды обреченъ нести его ярмо…
"- Да, замѣтилъ печально Карлъ Ивановичъ, — такой человѣкъ, какъ этотъ Геннадій, на волѣ совсѣмъ капутъ будетъ.
"- Извѣстное дѣло, — сопьется, подтвердилъ Фрейманъ.
"- Il est très avancé, le musicien! шепнулъ мнѣ Грайворонскій, указывая взглядомъ на Кирилина.
"- Правъ! сказалъ батюшка, кивнувъ въ свою очередь на него;- не вкусны плоды этой яблоньки!
"- Помилуйте, Павелъ Васильевичъ, кто противъ этого говоритъ! началъ опять Грайворонскій. — Свобода! Великое слово, великое дѣло!.. (Онъ еще разъ подозрительно глянулъ кругомъ и продолжалъ таинственно:) такъ начнемъ же съ начала, пожелаемъ ея прежде всего себѣ, образованному сословію, а потомъ можно будетъ подумать о невѣжественномъ народѣ.
"- Кому это себѣ? спросилъ батюшка. — Я всю жизнь былъ свободнымъ человѣкомъ!
"- Вы меня не понимаете, Павелъ Васильевичъ, я говорю не въ томъ смыслѣ…
"- Понимаю, въ какомъ, и отвѣчаю въ томъ же, возразилъ отецъ мой, облокачиваясь о столъ и глядя на Грайворонскаго своими глубокими глазами. — Вы вотъ сейчасъ стихи читали, о ярмѣ съ гремушками; по-вашему, грубому народу только оно и нужно. А сами чего хотите? Гремушекъ свободы. Недалеко другъ отъ друга отъѣхали!
"- Отчего же гремушекъ, а не того, что…
" — Словъ поболѣе, болтовни потокъ, по французскому образцу! прервалъ его батюшка, и все обрывистѣе и рѣзче становилась его рѣчь, по мѣрѣ того, какъ росло его одушевленіе. — Читали послѣднія газеты? Въ Парижѣ, въ народномъ собраніи, договорились до рукопашной… Свободный это народъ, по-вашему? А я говорю: рабъ былъ онъ, есть и будетъ.
"- Франція вырабатываетъ для человѣчества великое благо — равенство. Это задача ея исторіи, замѣтилъ Кирилинъ своимъ поучительнымъ тономъ.
"- Этому пуфу вѣрятъ только въ ваши годы, молодой человѣкъ, поспѣшилъ отвѣтить на это Грайворонскій съ улыбкой, дурно скрывавшею его досаду, и обратился снова въ моему отцу:- Къ чему приводить такіе примѣры, почтеннѣйшій Павелъ Васильевичъ? Я самъ далеко не поклонникъ теперешней республиканской Франціи, я орлеанистъ въ душѣ, je suis pour ce pavre Louis-Philippe si calomnié. Но свобода въ Англіи, напримѣръ…