"Я опустилась въ кресло, усталая, неспособная болѣе мыслить. Какое-то оцѣпенѣніе овладѣло мной. Минувшій день съ его разнообразными впечатлѣніями смутно проносился предо. мной, но я была не въ состояніи остановиться ни на одномъ изъ нихъ. Да я и не понимала, чего я искала, что мнѣ нужно было въ воспоминаніяхъ этого дня…
"Колоколъ на дворѣ пробилъ два часа.
"Я очнулась, встала и направилась въ кровати. Когда проходила мимо моего бюро, глаза мои остановились на книгѣ, присланной Кирилинымъ, — Катя перенесла ее туда съ ночнаго столика,
"- Къ чему онъ прислалъ ее мнѣ? спросила я себя и опять задумалась. Утренній разговоръ пришелъ мнѣ на память. Въ чемъ же заключается этотъ "букетъ", о которомъ онъ говорилъ Саррѣ, съ такимъ пренебреженіемъ отзываясь о нашемъ англійскомъ чтеніи?….
"Я безсознательно открыла книгу. Она развернулась на томъ мѣстѣ, гдѣ Valentine, возвращаясь одна, ночью, верхомъ. съ сельскаго праздника, сбивается съ дороги, среди незнакомыхъ ей пустынныхъ долинъ, и вдругъ издалека доносится до нея "голосъ, чистый, сладкій, очаровательный мужской голосъ, молодой и звенящій, какъ звукъ гобоя", — голосъ крестьянина Бенедикта…. Я дочла до конца главы. Неотразима была прелесть разсказа, и я не устояла. Я унесла романъ съ собой въ постель… Времени оставалось мало; я ни за что не хотѣла оставлять книгу у себя, и надо было, чтобы завтра утромъ Катя нашла ее на прежнемъ мѣстѣ и отнесла, какъ я ей приказывала, обратно въ Настасьѣ Савельевнѣ, - и яжадно принялась перелистывать главу за главой. Еще болѣе соблазна, быть-можетъ, придавало имъ это спѣшное, нетерпѣливое чтеніе… Да и когда же до этого бывали въ моихъ рукахъ подобныя книги! Необузданнымъ языкомъ говорила въ нихъ любовь, любовь, о какой я не слыхала до этой минуты, какая-то грозная, свирѣпая любовь, не признающая ничего, кромѣ одной себя, навязывающаяся какъ тиранъ и какъ тиранъ попирающая все то, чему до тѣхъ поръ я вѣрила, предъ чѣмъ я, безъ борьбы, безъ сомнѣній, преклонялась съ дѣтства. Жгучія, околдовывающія страницы, онѣ пробуждали во мнѣ невѣдомыя до тѣхъ поръ ибеззаконныя, — я это сознавала, я говорила это себѣ,- ощущенія и помыслы… То леденѣла я подъ вліяніемъ невольнаго и непонятнаго ужаса, то вся горѣла и замирала, и краска стыда покрывала мое лицо, и сердце билось, какъ должно биться оно, казалось мнѣ, у преступника послѣ совершеннаго имъ преступленія… Но, безсильная уже противиться змѣиному ея обаянію, я только лихорадочно жаждала дойти до конца книги, надѣясь вырваться наконецъ изъ этого влекущаго, но грѣховнаго, но мучительнаго міра…
"Я читала до самаго утра, до самой той минуты, когда за дверями моей спальни послышались шаги и кашель Сарры. Я едва успѣла потушить свѣчу, положить книгу на бюро и улечься снова въ постель.
"Катя вошла въ спальню вслѣдъ за Саррой.
"- Оставьте меня, сказала я имъ, — мнѣ смертельно спать хочется, я дурно провела ночь…
"Но Сарра, какъ нарочно, была въ это утро въ отличномъ расположеніи духа; она не надулась, не противорѣчила мнѣ, забыла даже проговорить свое стереотипное: "for shame, Надя!" Она пододвинула стулъ въ окну, вынула изъ кармана какую-то работу и, обернувшись во мнѣ спиной, усѣлась, сказавъ:
"- Спите, дитя мое, я вамъ мѣшать не буду.
"А Катя между тѣмъ, не въ пору послушная и памятливая Катя, уходила изъ комнаты, унося съ собой недочитанную мною Valentine. О! съ какою злостью взглянула я на нее!…
"Что было дѣлать! Я забилась въ подушки и закрыла глаза. Спать буду! Но среди дремоты, мало-по-малу обнимавшей меня, въ раздраженныхъ нервахъ повторялись впечатлѣнія моей тревожной ночи: я то болѣзненно вздрагивала и съеживалась, то будто накаленныя зноемъ струи пробѣгали по всему моему тѣлу; въ блѣднѣющихъ, уже неясныхъ представленіяхъ перепутывались страстныя сцены романа съ эпизодами прошлаго дня, и предо мной возникалъ мой собственный образъ, верхомъ, въ незнакомомъ лѣсу, озаренномъ мѣсячнымъ сіяніемъ, и среди безмолвія и страховъ ночи доносится во мнѣ издалека, изъ самой глубины, изъ самой теми лѣса "голосъ свѣжій и звенящій, какъ звукъ гобоя", и поетъ онъ мотивъ полонеза Кирилина…
"Далеко за полдень разбудила меня Катя; она держала письмо въ рукѣ.
"- Генералъ приказали отдать вамъ, говорила она съ веселою улыбкой.