"Неотразимая волна увлекала меня… Голубые огни прыгали у меня въ глазахъ, какое-то невѣдомое, алчущее волненіе разливалось по мнѣ лихорадочнымъ трепетомъ….
"- Живите! повторила я.
"- Договори же, прошепталъ онъ изнывающимъ отъ блаженства голосомъ, — договори, царица этой чародѣйной ночи, скажи, что ты любишь меня!…
"Онъ обвилъ меня обѣими руками и привлекалъ въ себѣ… и лицо мое запылало подъ его горячимъ дыханіемъ…
"- Кирилинъ!… нѣтъ! оставьте меня, оставьте!… молила, я, вырываясь изъ этихъ страстныхъ и мощныхъ рукъ….
"Но онъ не слушалъ: его огненныя губы уже касались моихъ губъ. Я была безсильна, безпомощна….
"Я очнулась, и, съ сознаніемъ моей погибели, моего неслыханнаго позора, закипѣло разомъ въ душѣ моей чувство невыразимой ненависти въ виновнику его…
"- О, бездушный, безсовѣстный человѣкъ! не владѣя собой, дрожа отъ негодованія, стыда и раскаянія, упрекала я его. — Какимъ адскимъ обманомъ довели вы меня до этой пропасти! Я погибла, я пропала въ этой жизни и въ вѣчной, — понимаете-ли вы, безбожный человѣкъ? Вы этой бездной отплатили мнѣ за то, что я, какъ сестра родная, принимала участіе въ вашей жалкой судьбѣ, за мои слезы, за мое заступничество, за то, что я съ отцомъ…. Отецъ мой, мой честный отецъ! Боже мой! Что будетъ съ нимъ!… И кто же? Вы! Вы, кого воспиталъ онъ какъ сына, вы обезчестили его дочь!… Не другомъ, не братомъ вернулись вы въ этотъ домъ, которому вы всѣмъ обязаны, а лютымъ, заклятымъ врагомъ! Вы подругу вашего дѣтства приговорили въ вѣчному сраму, къ безвыходной, къ безконечной мукѣ! Какую казнь, говорите, заслужили вы за это страшное дѣло!…
"- Довольно, молчи! Не произноси этихъ несправедливыхъ словъ! восклицалъ онъ въ отвѣтъ, пламенно обнимая мои колѣни.
"Я оттолкнула его, вырвала изъ рукъ его мое платье…
"- Не трогайте меня! Вы мнѣ гадки!
"- Гадокъ? повторилъ онъ, какъ бы не разслушавъ.
"- Да, да, гадки! повторила я, повинуясь неодолимому отвращенію, которое онъ внушалъ мнѣ въ себѣ теперь. — Или вы думали, что я сознательно, добровольно пала въ ваши объятія?…
"Онъ прервалъ меня.
"- Надя, жизнь моя, умоляю васъ придите въ себя…
"- Какъ вы смѣете называть меня такъ! вскрикнула я на него. — Я для васъ Надежда Павловна Чемисарова, слышите-ли?… Я несчастная, погибшая дѣвушка, но я не сообщница ваша!… Клянусь вамъ моимъ разгнѣваннымъ Богомъ, тѣмъ Богомъ, въ котораго не вѣрите вы и который готовитъ вамъ страшную кару, — воля моя не причастна моему преступленію…
"- Ваша воля не причастна… Что вы хотите сказать этимъ? спрашивалъ онъ, не перемѣняя положенія и подымая на меня недоумѣвающіе глаза.
"- Я васъ никогда не любила, никогда, никогда! Слышите-ли вы это? Вы были всѣми покинуты, никому не милы, родная мать готова была отказаться отъ васъ, я помнила прежнее дѣтство, я жалѣла васъ, другаго чувства я никогда не знала къ вамъ! Вы опутали меня, и я теперь понять даже не могу, какъ вы сдѣлали это, завлекли меня, воспользовались этою ночью, моимъ невѣдѣніемъ, слабостью моей… Но душа моя никогда не принадлежала вамъ, она осталась свободна, чтобы вѣчно терзаться моимъ грѣхомъ и ненавидѣть его!
"Онъ поднялся на ноги, блѣдный при лунномъ свѣтѣ, какъ призракъ надъ могилой…
"- Вы взволнованы, Надежда Павловна, беззвучно и медленно заговорилъ онъ, — я иначе не могу объяснить себѣ ваши невообразимыя рѣчи. Успокойтесь. прошу васъ, и отвѣчайте мнѣ одумавшись: вы не любите… никогда не любили меня?
"- Я уже вамъ сказала, я знаю, что говорю: никогда! Я любила, люблю одного Владиміра Кемскаго, съ которымъ вы меня сегодня на вѣки разлучили!…
"И, вспомнивъ про это, сердце мое точно порвалось на куски; я упала на диванъ, захлебываясь жгучими, ядовитыми слезами.
"Кирилинъ обошелъ кругомъ павильона какимъ-то дикимъ, растеряннымъ шагомъ, какъ волкъ въ своей ямѣ.
"- Вы меня не любили, сказалъ онъ, останавливаясь предо мной, — не любили и отдались мнѣ?