Вот пернатая тварь!
В тайне от милого Алафэйоса я искоса взглянула наверх – туда, где восседала птица – и при помощи мимики и выражения лица передала огромное количество ярких и страшных угроз. К примеру, что вороньи лапы и глаза используются для приготовления множества полезных зелий и отваров. Я бы вполне могла пополнить свои запасы. Пернатый недруг мгновенно понял приказ закрыть свой клюв и впредь в общении с опытной целительницей выбирать более лояльную позицию.
Далее дорогой Алафэйос гордо вошёл в хижину, важно расправив плечи, на одном из которых висела половина туши оленя.
С легкой грустью я сложила ладони в молитвенном жесте, попросив душе животного новую радостную жизнь, а великой Праматери воздала огромную благодарность за дарованную пищу.
Краем уха услышала возмущенный комментарий Ворона:
«Фу-у-у. Что за вонь!? От него смердит, как от выгребной ямы! Гони доходягу в шею!»
Пусть Алафэйос не являлся образцом хороших манер, а уходя на охоту, мог по несколько недель не мыться, но ради свежего мяса (которое мне одинокой, слабой, несчастной женщине трудно достать задаром) я готова была вытерпеть дурно-пахнущие поцелуи и искренние убеждения в нашем скором брачном союзе.
С тех пор, как пять лет назад, скрываясь от кровожадных темных монстров и последователей Обители Тьмы, я поселилась в деревне «Кузни», Алафэйос принял решение взять меня в жены. Непонятно, какой клещ его укусил, отложив в его голову эту гениальную идею, однако я не сопротивлялась и сильно не спорила, когда он в очередной раз заводил щекотливый разговор с признаниями. Время мне дороже, жалко его тратить на попытки переубедить упрямца.
Алафэйос по-хозяйски расхаживал по комнате, самодовольно поглядывая на оленину, добытую им, таким умелым непревзойденным охотником. Которую я принялась разделывать.
Но вскоре горделивое выражение его лица схлынуло, сменившись изумлением и какими-то иными непонятными мне эмоциями.
Именно в тот самый миг, когда друг заметил в моей хижине наличие мужчины, хоть и без сознания и весьма потрепанного.
Он остановился в растерянности, уставившись на кровать с незнакомцем, не в силах вымолвить ни слова.
Я же хладнокровно продолжила разделывать оленину, якобы не заметив его реакцию.
Алафэйос отмер и тут же в изумлении озвучил вопрос:
– Это еще кто?
– Страждущий. – хладнокровно поведала.
– Э-э… а что он делает у тебя?
Я уставилась на Алафэйоса, как на шута. Неужели нужно объяснять очевидное?
– Я – целительница, а он – больной. Что больной может делать у целителя?
– Но почему он не у своих сородичей? – в недоумении выпытывал надоедливый Алафэйос.
– Мне неизвестно, где они и из каких он краев. – коротко поведала.
– Ты лечишь невесть кого? – поразился Алафэйос.
Ему было недостаточно того, что узнал, он продолжал задавать многочисленные вопросы о вороне и раненом мужчине.
И вот в середине моих объяснений Алафэйоса прорвало на эмоции, пылая праведным гневом, он объяснил причину своего визита ко мне. Оказывается, не успел он прийти с охоты, продлившейся более двух недель, как наши общие добрые друзья поведали ему всю правду о случившемся. Он им не верил, пока собственными глазами не увидел в моей хижине постороннего мужчину.
С презрением глядя на ни в чем не повинного человека, он приблизился к кровати больного и злобно указал на него пальцем. Весь пылая от эмоций и периодически брызжа слюной в разные стороны, он яростно выкрикнул:
– Не пристало молодой девушке жить с незнакомцем, а вдруг он разбойник!?
О, Великая Праматерь, началооооось!
Обреченная мыслью, что придется выслушать очередную тираду, с силой опустила тесак, мгновенно отрубив копыто животному, хотя перед этим сделать этого не удавалось. Злость, надо признать, всегда придавала силы. Смирившись, что не завершу работу по разделке мяса, принялась вытирать окровавленные руки о фартук. Затем обернулась и посмотрела, как друг метался подле незнакомца, словно укушенный, и подвергал его невероятно тщательному осмотру.
– Посмотри на его тело!!! Этот мужчина привык пользоваться силой, а вдруг, очнувшись, нападет на тебя!? Ограбит и изнасилует!? – с этими словами Алафэйос одним резким движением сдернул тонкое покрывало с мужчины и застыл в еще большем изумлении.
– Почему он обнажен? Это ты его раздевала? Ты!? Трогала его?! – заорал, как безумный. Видно, только сейчас внезапно осознал эту мысль. Поэтому новая порция гнева вспыхнула внутри него.