Никий уже развлекал старых вояк своими военными рассказами. Появились мехи с вином — крепким местным, со вкусом коз и рецины. Киний рассказывал Левкону и Никомеду об основных событиях похода, и большинство людей из греческого лагеря собралось послушать.
— Значит, геты разбиты, — сказал Филокл.
— Царь считает, им не оправиться целое поколение, а может, и дольше, — ответил Левкон. Филокл подмигнул, взглядом показывая на Ситалка, который смеялся с людьми из своего отряда.
Киний взял его за локоть и отвел в сторону.
— Ты ведешь себя, как фурия на пиру, — сказал он.
Филокл посмотрел на толпу и понизил голос.
— У меня в палатке человек, — сказал он. — Пелагий, из Пантикапея. Он приплыл с севера на корабле, привез новости из Ольвии пятидневной давности.
Киний кивнул.
— По словам Пелагия, тридцать дней назад Демострат отыскал македонский флот, захватил их на берегу и сжег два корабля. Потом отправил вестников рассказать о том, что он свою задачу выполнил, а сам отправился к Босфору охотиться на македонских купцов.
Киний кивнул.
— Он предупреждал, что так поступит.
Пелагий прибыл в Ольвию на небольшом корабле с горсткой моряков. Хотел найти архонта и рассказать о событиях на море, но то, что он увидел, заставило его направить лодку вверх по течению реки.
— Что же он увидел? — спросил Киний.
— Македонский гарнизон в крепости, — сказал Филокл. — Это было пять дней назад. Он прибыл сегодня, и я расспросил его.
Киний покачал головой.
— Аид, Аид! Дело дрянь! — Его словно лягнул жеребец: стало трудно дышать. — Клянусь Аидом, Филокл! Он уверен?
— Настолько, что отправился по реке, не заходя в порт.
— Если Демострат сжег македонские триремы, как, во имя Аида, могло произойти такое?
Киний ударил кулаком о ладонь. Все его замыслы разлетались, как дым над алтарем на ветру.
— Могу только предполагать. Торговый корабль с трюмом, набитым воинами? Может, и архонт в этом участвует? — Филокл сердито покачал головой. — Не знаю.
Киний повесил голову.
— Яйца Ареса! Наши задницы под угрозой. Надо узнать, что произошло. — Он посмотрел на толпу у костра. Люди наблюдали за ним. — Это скрыть нельзя. Лучше немедленно сообщить воинам.
Филокл потянул себя за бороду.
— Ты понимаешь, что это может значить? Твои люди — все твои люди — могут уйти домой. Сумеешь ли ты удержать их, если архонт прикажет вернуться?
— А говорит ли архонт от лица города? — спросил Киний.
Филокл скрестил руки.
— Мемнон с гоплитами в двух днях отсюда.
Киний кивнул.
— Значит, у нас здесь может пройти собрание.
Филокл схватил его за руку.
— Ты ожидал этого!
Киний смотрел в темноту, думая о царе и придуманном им образе: лодка, несущаяся вниз по реке.
— Да, — сказал он, — я ожидал от архонта предательства. — Он сделал такой жест, будто бросил на землю кости. — Игра зашла далеко, друг мой. Слишком далеко, чтобы мы могли отойти и сберечь свои плащи.
Филокл горько рассмеялся.
— Кажется, архонт победил одним броском, — сказал он. — Город у него.
Никомед, когда ему рассказали час спустя, очевидно, почувствовал то же самое. Левкон тоже, он только воскликнул:
— Отец!
Эвмен молчал, стиснув зубы.
Новость сильно подействовала на всех ольвийцев. Некоторые плакали.
Киний стоял на передке повозки. Он нашел время сходить в лагерь Филокла и выслушать рассказ моряка. Это был человек благородный, гражданин Пантикапея, опытный торговец, который знал берег и политику. Его рассказ внушал доверие. Уйдя от этого человека, Киний приказал Никию собрать всех ольвийцев в лагере. А Филокла отправил к царю.
Никомед покачал головой. Он стоял чуть ниже Киния, и когда заговорил, его голос был слышен всем.
— Мы оставили… людей… чтобы предотвратить нечто подобное. Есть ли от них новости? — Голос его дрожал от сдерживаемых чувств. — Приказал нам архонт возвращаться или нет?
Киний громко обратился к толпе, окружившей повозку.
— Эта война объявлена собранием граждан Ольвии, — сказал он. — Архонт — со всеми его полномочиями — тоже назначен собранием граждан Ольвии. — Он помолчал и дождался тишины — высшего знака уважения в собрании греков. — Через два дня здесь будут гоплиты. Предлагаю провести собрание граждан города — здесь, в лагере. Возможно, мы решим одобрить действия архонта. А может быть, — он заговорил громко и жестко: риторический прием и голос, каким отдают приказы, — может быть, мы решим, что архонт предатель.