и к чему кожные плиты,
зеленоватый щит,
когда на каждом миллиметре внутри,
в каждой точке внутри черепа
вырыт окоп?
идет война с собой.
что делать,
если даже самое главное правило в жизни —
не работает?
если совесть – исключение.
все виновны.
но ведь дети
ни при чем?
Именно невероятная адаптация позволяла Рексу доминировать в окружающей среде. Хвост длиной более шести метров. Хвост – противовес и руль, но и наиболее уязвимая конечность. Без него Рекс неспособен охотиться. Ну и что Саше делать? Попросить маму выпустить его? На улицу. Чтобы мальчик смог хоть как-то помочь. Вы думаете, он не просил? При потере хвоста следует сместить центр тяжести на ноги. Крылья необязательны. Если ты в состоянии ходить, значит, можешь убежать. Саша рвется в окно, чуть не падая в глотку высоты, надрываясь, кричит ему: "Уходи, пожалуйста, уходи. Ты умрешь, если не уйдешь!"
а мальчик просил,
чтобы папа ушел,
чтобы не пришел
Отец
и плакал. А мама сама тоже плакала, клялась и обещала. И мальчик верил. Каждый раз. Саша думал, это правда. Ведь слезы не лгут. Слезы не лгут – это правда. Но никто не знает, о чем слезы говорят. Еще меньше мы знаем о том, о чем слезы молчат. Они не говорят нам о том, о чем хотят сказать слова. Каждый раз, когда верил, Саша не знал: если говорят правду, значит, хотят обмануть. Слово “правда” используют, чтобы лгать. Только лжецы говорят правду. А правда не бывает однобокой. Правда ворочается и лежит на двух боках.
на чьей стороне правда? – но правда ничья!
правда никому не принадлежит.
ни у кого нет правды.
правды нет ни у кого.
ни у того, кто верит.
ни у того, кто врет.
Крокодилы – предки динозавров. Получается, отец пережил своего ребенка. Но что же делать ребенку? И кто во всем виноват? У нас за плечами более двух с половиной миллионов лет людоедства. И лишь зная это, можно понять, как трудно встретить настоящего человека. Но, может, есть еще дети, не евшие людей? Спасите детей.
Спасти зверя. Но как спасти того, кого невозможно убить? Боль – часть естественного процесса выздоровления. Нарост. Сначала формируется костная мозоль. Она удерживает вместе части перелома. Затем особые клетки меняют форму кости. Так все происходит. Даже с теми, кто больше не может. И особенно с теми, кто борется.
Боевые шрамы, обломки ребер, попавшие в грудь и живот, раздробленные бедренные кости, зараженная челюсть, открытый перелом, порванная кожа, общая гнойная инфекция. Дело в том, что тираннозавра трудно убить даже после множества ранений. И даже смертельное – не смертельно.
Рексу позволяют выжить три вещи. Иммунная система – это первое. Белые кровяные клетки. Страшные травмы естественным образом излечиваются. Уникальнейший иммунитет не пускает внутрь инфекцию. Сразу нейтрализует. Как вообще выжило человечество?
Рекс не пускает в себя ночь. Он хранит в себе солнце. Но не сегодня. Сегодня он страдает за другого. Что же делать? Кто-то скажет: “Все просто, когда ты ребёнок. Все плохие, ты – хороший”. Ну а что, если так все устроено? Цвет мира – это зло в крапинку, где крапины – добро. Саша пускает в себя инфекцию. Что, даже если он борется, даже если просит, инфекция все равно проникает в него? Помимо его воли. Не потому, что он хочет, а потому что он сын – того, кто хочет.
Область ранения заполняет зернистая ткань. Она быстро формируется и восполняет структуру, пока место ранения зарастает новым слоем кожи. Из-за нее рубцы приподняты и растянуты. Невероятный процесс заживления. Мощнейшая иммунная система и высокоэффективный механизм зарастания ран. Уникальная регенерация. Это умение недоступно его холоднокровным родственникам с их медленным метаболизмом. Гистология костных тканей животного, изучение клеток под микроскопом все объяснило. Тирекс не был холоднокровным животным, как его предок – крокодил. Рекс теплокровный, как его потомок – птица. У птиц быстрый метаболизм, у аллигаторов сильный иммунитет. Тираннозавр взял лучшее от обоих. Рексу позволяют выжить три вещи. Быстрый метаболизм – это второе.
Теперь дождь ревет за окном. Зачем дождь рыдает на него? Ему же больно! Ну и что, сейчас мальчик вновь побежит и попросит. Пусть папа не приходит, папа плохой. Ну что ж, пускай еще раз попросит.