Прошло то время, когда, отбирая у будильника каждый дюйм минуты, проведенной в постели, О ворочался в страхе перед работой. Не перед этим. Это все. Больше нет сил. О падает в грязные объятья матраса. Надо постирать.
В черном свете. Острыми порезами очертания ее лица. Красивые, как звездное небо: скулы и запертые глаза. Разомкнуты губы, а ключ в сердце. Горячие и нежные, как два воздушных шара, как масло. Мягкое мясо. Изгибы лианами вьются перед зрачками… Ливень волос на груди. Ее ноги в его руках. Ее поцелуй. И слова щебечут сквозь жар и любовь:
– Может, сегодня?
– Что сегодня?
– Я готова. Думаю, уже пора. Может, попробуем?
Ее зубы не пускают О. Но он вырывается из жадных губ. Она хватает его порыв за предплечье. Напрасно. О уже забыл обо всем. Он ничего не хочет. Грудь не дает покоя. И ребра, что хотят проткнуть друг друга. О отползает. Печально-сгорбленный сидит на краю матраса. Позвоночник-сколопендра трусливо вылазит из спины. Не в силах спрятаться от луны.
– Я не готов.
Аня обвивается руками вокруг О. Но он противится, отодвигается.
– Я не могу, ты ведь знаешь об этом.
– Чего ты боишься?
– Я… я не знаю.
– Я хочу детей, я твердо решила. Наверное, это единственное, чего я по-настоящему хочу в этой жизни.
– Я знаю об этом. Но не могу. Не сейчас.
– А когда?
Последняя косточка надламывается, и суживается горло. О больше неспособен. Кричит.
– Ань, я не знаю когда, но точно не сейчас! Я вообще не уверен, что когда-либо захочу детей!
Молчание. О быстро стынет. Молчание. Его совесть трясется в припадке. О вспоминает, он потерял ее, ОН ПОТЕРЯЛ ЕЕ!
– Аня?
Нет.
– Аня?! Аня!
О оборачивается. Нет. Нет. Нет. Никого. Нигде. Никогда. Позади. Спереди. Никого нет. Лишь пустая сторона матраса и стена. Та самая, недокрашенно-жуткая, жутко-ровная, безглазая стена-урод. «Надеюсь, больше никогда не встретимся». Этот голос. Эта фраза. Шепот откуда-то из-за стены. О бросается к ней и стучит в немое бетонное лицо.
– Аня! Аня!
Ничего. Тишина. Беззубое бормотание стены. Ухо прилипает к ней. Где-то там, внутри, едва различимое. Что это? О не может разобрать его. Да что?! Ребенок рыдает.
Там плачет какой-то ребенок. Поначалу чуть-чуть, затем вопит ему прямо в перепонку. Невозможно. Невыносимо. Сойти с ума это еще не самое страшное. Что тогда? О пытается замуровать пальцами уши. Забить, завалить, придушить плач. Но крик накатывает и разливается по комнате и одеялу. Тело извивается и просится выйти из себя наружу. Вибрирует покрывало. В какой-то момент О начинает различать нечто другое.
Нет. О нет! Это не ребенок, это скрежет, это. Куда?! Близкий, как удар. Громкий, как тишина. Это слишком, слишком, СЛИШКОМ. Ему кажется. Да, ему кажется, этот скрежет вовсе не из стены, нет, из его собственной головы. Из его уха. Его ухо кричит и рвет на себе кожу.
Этот плач, и скрежет, и ужас льются из него. Он – труба, по которой течет все. Как будто кто-то с смертоноснейшей быстротой царапает ногтями его череп ИЗНУТРИ. Рой монстров. Ад внутри. Ржавые ногти. Мозг зудит и воет. Больно! Мне больно! Человек сам себе дьявол. Его голова – это концлагерь, в котором убивают весь мир. И над миром нет неба.
О просыпается. Скрежет все ближе, громче, скоро. Ужас. О отбегает от стены. Хлопает по включателю. Свет. Он отшатывается, отшатывается, отшатывается. Стопы бредут, ломаются. Ползет. От стены к стене. Пытаясь ухватиться за пол, но только сдирает ногти.
Все громче и сильнее, больнее. Скрежет. Скрежет ползет за ним по воздуху, по воспоминаниям, по любви. Спина прижата к спине комнаты. Ему больше некуда уходить. Ему не уйти.
О пытается влезть в бетон, но тот толкает его в спину, стена толкает его в позвоночник. Бьет, едва не ломая. Он мертв. Или жив? Нет. Ты не нужен. Ненужный ты. Уходи.
Крик настолько громок. Еще миг и стена не выдержит перепонок О. И расплавится пеплом, взорвется слюной или из нее вылезет что-то. Как может так кричать стена? Так кричать может только Бог. Скрежет ползет наружу, в одиночество, под тухлый свет кишки, повешенной на проводе. Нечто – настолько же близкое, как вдох. Оно и внутри. По бронхам и в груди. Режет ребра.
– Что ты хочешь?! Хватит! Оставь меня!