Он сел на ее кровать и огляделся. На письменном столе — сумочка с косметикой, которая не уместилась в рюкзаке.
Хофмейстер поднялся, открыл шкаф, где вся одежда была развешана по цветам, достал пару туфель и посмотрел на подошвы как профессиональный сапожник. Потом снова сел на кровати. В комнате было чисто прибрано. Она оставила все в полном порядке. Из-под одеяла выглядывал трогательно укрытый ослик. Как будто она могла войти сюда в любой момент. Так ему казалось, пока он был в этой комнате. В любую минуту она могла вернуться домой словно после бурной вечеринки, пропахшая запахом сигарет и выпивки. А на кухне ее подружки еще болтали бы о чем-то, потягивая вино или пиво.
Он лег на кровати, спрятал лицо в ее подушках, обнял синего ослика и попытался заснуть. Он нашел на подушке Тирзы четыре волоска. Заснуть ему так и не удалось.
Ранним утром он вернулся к себе в спальню. Но и там он не смог спать. Он сидел в кровати и смотрел, как за витражным стеклом становится все светлее.
Пока не проснулась его супруга.
— Что такое? — пробурчала она. — Йорген? Ты чего не спишь?
— Я смотрю на солнце.
Она взяла с тумбочки часы.
— Но еще так рано. Ложись. Ты меня будишь.
— Я не могу.
— Что ты не можешь?
— Спать.
— Ложись — и заснешь.
Она повернулась на другой бок и натянула на себя одеяло.
Он так и остался сидеть.
— Ты знаешь, что я больше не работаю? Что у меня больше нет работы?
Сначала никакой реакции не последовало. А потом она спросила:
— И куда же ты тогда уходишь каждое утро?
— Езжу в Схипхол.
— И что ты там делаешь?
— Хожу. За всем приглядываю.
— Ты там за всем приглядываешь? Ходишь по аэропорту?
— Сначала по залу вылета. Потом по залу прилета. Я машу людям.
Теперь она тоже села в кровати. Супруга Хофмейстера окончательно проснулась.
— Кому ты машешь?
— Людям. Которым никто не машет. Им машу я.
Она потерла лицо, провела руками по волосам.
— Почему ты больше не работаешь?
— Я оказался им больше не нужен. Они решили выигрывать битву и взяли новых солдат.
— Какую еще битву?
— Понятия не имею. Наверное, битву за читателя. Книжную битву.
— И что, ты не мог найти другую работу? В другом издательстве? В книжном магазине? В библиотеке?
— Они будут платить мне зарплату до самой пенсии. Я слишком старый, чтобы просто взять меня и уволить. Но на работу меня попросили больше не приходить. От меня нет никакого толку. Я им только мешаю. Новым солдатам.
Она вылезла из постели и пошла в ванную. Он услышал, что она села пописать.
Когда она вернулась, то опять легла рядом с ним и спросила:
— И что теперь?
— Я езжу в Схипхол, я же тебе сказал. Это очень интересно, аэропорт. Столько всего можно увидеть, хотя на самом деле всегда видишь одно и то же. Как будто производственный процесс. Как на бойне. Что-то исчезает, и что-то появляется взамен.
Он чихнул.
— Почему она не звонит? — спросил он.
— Кто? Тирза? Йорген, прекрати. Это уже просто террор. Твое беспокойство — это террор, твои бесконечные заботы — террор. И это ужасно заразно.
— Я поеду туда, — сказал он после нескольких секунд молчания. — Мне нужно туда поехать.
— Куда?
— В Африку.
— Что ты собрался там делать? Искать работу? Думаешь, там от тебя будет толк?
— Не искать работу. Искать Тирзу. Это ненормально, что мы столько времени ничего от нее не слышим. Если что-то случилось, я буду корить себя всю оставшуюся жизнь.
— Прекрати истерику, Йорген.
— Это не истерика. Я себя знаю. Я не хочу потом есть себя поедом. Потом.
Она поудобнее уложила подушки себе под спину.
— Где ты собрался ее искать? В ее хостеле ничего о ней не слышали. С чего ты начнешь? Встанешь с табличкой на улице? Будешь обходить местные кафе с ее фотографией?
— Виндхук — не такой уж большой город, как говорят. Наверняка люди ее видели. У нее яркая внешность, там она очень заметная. Может, это, конечно, и ни к чему, ну, тогда я просто потрачу пару тысяч евро. Тоже ничего страшного.