Теперь он открыл свой почтовый ящик и прочитал сообщение, которое отправила ему Тирза.
— Тирза — солнечная царица, — сказал он. Скорее обращаясь сам себе, чем к девочке у него на коленках. Как будто он очень удивился тому, что сам только что написал. Как будто совсем этого не ожидал.
Он достал из внутреннего кармана телефон и набрал номер супруги, не отрывая взгляда от сообщения, которое прислала ему Тирза.
Она ответила почти сразу. Наверное, сидела в саду или в гостиной на диване. Разгадывала старую головоломку.
— Это я, — сказал он.
— Как дела? Есть какие-то новости?
Ребенок у него на коленках потянулся к клавиатуре. Он мягко убрал ее руки.
— Да, есть новости. Я получил мейл от Тирзы.
Хофмейстер продолжал смотреть на сообщение, которое только что написал сам. Ему казалось, что оно совсем незнакомое, что он еще недостаточно его изучил. Ему хотелось перечитать его еще раз. Выучить его наизусть.
— Она в пустыне, — сказал он.
— И что? У нее все хорошо? Что случилось? Почему она не позвонила и не написала раньше?
Голос у супруги звучал совсем не так, как обычно, как он привык.
— Все хорошо. Ничего не случилось.
Но супруга не успокоилась. Ее отношения с Тирзой всегда были сложными. И ей не стало легче оттого, что ее ребенок был жив. Хотя жизнь, конечно, с трудом можно назвать облегчением. Вот смерть, наверное, можно. Хофмейстеру стоило подумать на эту тему. Когда у него будет время. Он сам не понимал, чем он постоянно так занят.
— И что она пишет?
Хофмейстер прочитал ей сообщение полностью. Он был доволен. Выбор слов, короткие предложения. Сообщение не было слишком длинным, но в нем было все, что должно было быть. Ему понравились слова про принцессу. Они его растрогали.
— И что теперь? — спросила его супруга. — Ты вернешься домой?
Хофмейстер вытер губы. На этот вопрос он не рассчитывал. Он рассчитывал на любые вопросы, но не на этот.
— Сначала я поеду в пустыню, — сказал он. — Я навещу ее, раз уж я тут. Там, наверное, красиво. Пустота, кругом песок; наверное, именно так выглядела жизнь, когда она только начиналась. Жизнь.
Она некоторое время молчала. Как будто его супруге надо было подумать.
— А платье? — спросила она. — Платье, которое я тебе дала, ты отвезешь его ей?
— Конечно! Конечно, я его ей отвезу. Оно у меня в шкафу в номере. Непременно его возьму. Она очень обрадуется. Оно очень подойдет для пустыни.
— Позвони или напиши поскорей, — попросила она. — Только поскорее. Я так рада. И Иби тоже обрадуется. — В ее голосе слышалось какое-то странное сомнение.
«Она сомневается, — подумал он, — услышит ли меня снова». Так сомневаются, когда говорят о ком-то, кто навсегда исчез.
— Обязательно, — сказал он. — Обязательно тебе позвоню. Как только вернусь из пустыни, я сразу позвоню.
— Я по тебе скучаю.
Он переложил телефон к другому уху.
— Что ты сказала?
— Сказала как есть.
— Это совсем ни к чему, — сказал он. — Тебе не нужно по мне скучать. Я обязательно вернусь. И уже поздно, то есть поздно по мне скучать, поздно вообще по кому-то скучать.
— Здесь так пусто. Ты на меня за что-то сердишься?
Он посмотрел на ребенка у себя на коленях.
— Нет, не сержусь. То есть что делать, все происходит, как происходит. Я ни за что на тебя не сержусь. Вот что я хотел сказать. Ни за что.
— Скажи Тирзе, что я ее люблю, когда ее увидишь. — Ему опять послышалось сомнение в ее голосе, но, наверное, просто послышалось.
— Обязательно скажу.
— И еще, Йорген…
— Да, что?
— Все ведь будет хорошо, да?
Он не ответил на этот ее вопрос. Коротко попрощался и закончил разговор.
Он поставил ребенка на пол и расплатился у стойки.
— Как у вас дела? — спросила девушка из интернет-кафе. — Есть новости? Удалось что-то узнать?
— Она нашлась, — улыбнулся он. — Моя дочь, она нашлась, она в пустыне.
— А я ведь вам говорила.
Он кивнул.
— Дети, — вздохнула девушка. — Они же не понимают, как сильно переживают родители. У меня самой двухлетний малыш, и я только сейчас начала понимать мою маму.
— Да-да, это точно. Родителей начинают понимать, только когда сами заводят детей. — Хофмейстеру было все равно, что говорить. Он никогда не понимал своих родителей. А они — его.
Он вышел из кафе. На углу офиса «Южноафриканских авиалиний» он сказал ребенку: