Даниле нравился этот запах недосушенного белья, но только лишь потому, что ему удавалось некоторое время побыть одному. Нельзя сказать, что в такие моменты ему в голову приходили какие-то великие мысли. Нет, он был таким же маленьким мальчишкой, как и все остальные в его группе, мечтавший о волшебных игрушках, новых штанах и красивых варежках, а иногда и о сладких удивительных конфетах. Просто ему казалось, что мечтать одному намного удобнее, чем среди кучи оголтелых мальчишек, деливших старую машинку с оторванными колёсами. Тут, в этом мрачном чулане, он точно знал, что не станет делить ни с кем свои мечты, разве что с Тишей, если она встретилась бы ему на прогулке. Но это было так давно, много-много дней назад, даже пальцы на руках вскоре угрожали закончиться. Её больше нет, так зачем же мечтать о конфетах? У неё теперь есть мама, а может быть, даже и папа. Уж они-то точно дадут ей вкусные конфеты, и не в мечтах, а по-настоящему.
Думая о Тише, Данила желал ей только хорошего. Забравшись на полку с бельём, он долго смотрел на тусклую лампочку под потолком, пока у него не заболели глаза и их не пришлось закрыть. Он и сам не заметил, как уснул, свернувшись в маленький калачик. Он улыбался, ему было хорошо, ведь оттого, что он теперь грустит иногда чуть больше прежнего, Тише не станет хуже. Именно это его сейчас радовало, хотя, как понять, что сейчас на душе у маленького Даньки?
Просыпаться нисколько не хотелось, но кто-то очень настойчиво тряс Даньку за плечо. Это была Лина Павловна, причём, её голова скрыла и без того тусклую лампочку, поэтому лица почти не было видно.
- Даня, Дань… - с тревогой, прорывающейся сквозь шёпот, звала она. В этом было что-то пугающее, ведь воспитательница никогда раньше так его не называла, да и других тоже. «Иванов, выйди из угла», или «Зуев, вытащи пуговицу изо рта», это уже стало привычным, но, чтобы так…
Данила вскочил и больно ударился о верхнюю полку, быстро потёр ушибленное место и через секунду уже стоял на ногах. Он был уверен, что сейчас его уведут на обед или спать, но Лина Павловна повела его по коридору совсем в другом направлении. Центральный вход, там он бывал лишь изредка, ведь на прогулку всех выводили в другую дверь, во внутренний двор. Тёмный предбанник с мокрой тряпкой, расстеленной на полу возле двери, старая табуретка с сидящей на ней сторожихой, странная котомка в её руках, но даже не это сейчас удивило Данилу. Он нигде не заметил метлы, да и поведение соскочившей с табуретки сторожихи немного насторожило его. Он никогда не видел, чтобы у этой женщины были влажные щёки и глаза, неужели она умывалась и забыла вытереть лицо полотенцем? Стараясь не смотреть на мальчишку, она протянула воспитательнице узелок и быстро исчезла.
- Ну давай, Даня, руку. Нас ждёт длинная дорога, а мне за тебя так влетит, если ты потеряешься или сбежишь.
Лина Павловна взяла Данилу за руку и привязала к запястью шнурок, второй конец которого завязала у себя на руке. Её трясущиеся пальцы долго боролись с непослушным мудрёным узлом, пока не превратили его в непонятную шишку. Дверь открылась, яркий солнечный свет брызнул в мрачный предбанник. Вытоптанная дорожка вела к железной калитке, а за ней гудела и суетилась та, другая жизнь, о которой Данила почти ничего не знал. Калитка со скрипом закрылась за его спиной, двухэтажное здание со странным названием «Солнышко» исчезло за поворотом. Больше он не вернётся сюда, а детская память сохраняет лишь какие-то яркие образы, больше ничего. Вот и это здание скоро станет для него лишь серым пятном, но как знать заранее, будет ли в его жизни хоть что-то ярче, чем время, которое осталось за его спиной?
Сколько людей, они разные, высокие и низкие, улыбчивые и угрюмые, шли навстречу, а иногда даже обгоняли их с Линой Павловной, сетуя на узкие тротуары и полное отсутствие времени. Иногда Дане казалось, что он видит вдалеке это самое «время», за которым все так спешат. Оно большое, со сверкающими боками и громким гудком, но его вдруг постигло разочарование, когда перед ними возник обыкновенный автобус, пыхтевший сизым дымом на остановке. Лина Павловна замедлила шаг, Данила посмотрел на неё, но не стал ничего спрашивать, ведь ей виднее, что нужно делать.