Однако детям не нужен был особенный склад ума, чтобы сразу понять – вот человек, который никогда не будет причиной их радости, если ей угодно будет случиться.
Клара Валерьевна, человек, в котором точно что-то было. Это «что-то» сквозило именно там, где она находилась, оно морозило кожу у любого, кто ещё издали заметит этот узел на голове или заслышит вдалеке пронзительный упрёк, даже если он адресован совсем другому. «Что-то» - это ещё и её осанка, словно стержень, который внедрили ей в тело. Она никогда не сгибалась, даже голову не считала нужным наклонять, заставляя смотреть любого в её сторону только снизу-вверх. Всегда чёрное, почти до пола, платье прекрасно вписывалось в эти мрачные пространства заведения, как будто серые коридоры сами создали себе этого идола.
Но, несмотря на столь мрачный вид и пугающий голос, эта женщина знала своё дело. Возможно, она была строга с детьми и персоналом детского дома, но любой упрёк с её стороны, даже наказание, не следовало без повода. Она требовала, чтобы о любом инциденте докладывали ей лично, будь то драка между детьми или скисшее молоко, которое кто-то второпях вылил в кастрюлю с кашей.
Клара Валерьевна не искала изощрённых способов наказания зарвавшихся мальчишек, о которых приходилось докладывать воспитателям. Кладовая с бельём становилась неприступной крепостью для таких детей, вернее, темницей, дверь которой подпиралась снаружи шваброй. Кто-то даже мог вспомнить случай, когда нарушителя покоя, драчуна, вора или обманщика лишали ужина. Но о том, что после этого наказания строгая директорша сама лично уводила нарушителя в свой кабинет и угощала печеньем с молоком, не вспомнил бы никто. Может, потому что этого могло и не быть, но даже если таким случаям и находилось место, то кто поверит рассказам такого заключённого, только что выпущенного на свободу? Часто такие сорванцы падали в подушку лицом и ревели, но только лишь от досады, что природа не наградила людей прозрачными животами, чтобы эти неверующие завистники утёрли свои носы.
Данила был регулярным посетителем того чулана, в котором стоял почти невыносимый запах сырости, плесени и стирального порошка. Клара Валерьевна не делала исключения никому, поэтому Даниле тоже иногда доводилось выпить стакан тёплого молока перед сном. Хоть и запрещалось юным проказникам брать печенье с собой, а съедать его тут же, при директорше, Данила всё-таки умудрялся вынести хотя бы одно. Перед тем, как уснуть и погрузиться в волшебные лабиринты сна, он доставал печенье из гольфа и прятал под подушкой. Тогда ему снились горы конфет, которые он находил среди кип застиранного белья в тёмном чулане. А утром он с гордо вздёрнутым носом преподносил свой трофей, захваченный в схватке с каланчой, Саше, которая, не скрывая своего смущения, краснела и опускала глаза.
Это были те счастливые минуты, которых могло быть и больше, если бы Клара Валерьевна не догадалась о хитрости мальчишки. Тот постоянно ронял печенье на пол и наклонялся за ним под стол, после чего залпом выпивал молоко, чтобы сократить время своего пребывания в этом кабинете пыток. Когда неудачно засунутое в гольф печенье вдруг попалось женщине на глаза, она решила изменить своим принципам и больше не давать никому ни молока, ни печенья.
К большому удивлению Клары Валерьевны, количество случаев, когда наказание неизбежно требовало заточения в чулане, приблизилось к нулю. Однако к Даниле это никак не относилось, он с какой-то удивительной настойчивостью продолжал драться и шкодить, за что и получал своё.
Особенно тяжело многим воспитанникам «Солнышка» давалось имя Клара Валерьевна, такое же негнущееся и неприступное, как и сама его хозяйка. Крала Вареньевна так и прилипло к этой женщине, к её слою вечно отваливающейся пудры, к её неизменному чёрному платью и шишке из волос на затылке. Дети приходили в детский дом, взрослели, переходили в группы постарше, но прилипчивое имя всё равно возвращалось и неизменно укоренялось в головах детей. И надо же было такому случиться, что в новом пополнении именно Саше досталась участь исковеркать имя строгой директрисы. Уже изрядно подзабытое прозвище новой волной всколыхнуло юные умы, спешащие блеснуть остроумием и добавить строгой даме в годах лишних морщин вокруг рта. Клара Валерьевна, слегка прищурив глаза, взглянула тогда на маленькую Сашу, но из всех наказаний для неё выбрала самое гуманное, а может быть, и жестокое, это с какой стороны посмотреть. Логопед, посещавший заведение один раз в неделю, неизменно видел в рядах своих подопытных зайчат и Сашу, сопровождаемую к нему воспитательницей.