- Да, это так, тут нечего спорить, но это относится к другим случаям. Если бы это происходило в роддоме, то вы могли бы претендовать на опеку над только что родившейся отказницей. Но сейчас девочке уже пять лет, она здорова и её жизни ничего не угрожает.
- Мне кажется, Клара Валерьевна, что вы заняли эту принципиальную позицию только в отношении меня, а опека и её мнение тут ни при чём. Что же вы от меня требуете? Что мне сделать, чтобы вы посмотрели на всё это по-другому? Ну, не замуж же мне выскочить сиюминутно? У меня ведь был муж когда-то, да и ребёнка я носила под сердцем. Несчастный случай не позволил мне сохранить малышку. Я ждала девочку, она погибла не родившись, а заключение медиков лишило меня всякой надежды иметь детей. Позже муж подал на развод, я не стала сопротивляться, куда уж мне. Вот уже десять лет, как я одна, мне тридцать, да и кому я нужна такая?
- Мне жаль, конечно, Марина Николаевна, что вы это пережили, но я ничего не могу поделать. Поверьте, я не хочу строить для вас непреодолимую преграду, но она уже существует. Вы делаете свой выбор в пользу Александры, даже не знаю, по какому критерию, но посмотрите сами. Эта девочка отличается от других детей, она замкнутая, немногословная, с людьми сходится тяжело. А вы представьте себе тот момент, когда её спросят совершенно незнакомые люди, хочет ли она жить с вами. Поверьте мне, Марина, это не та девочка, которая сможет сопоставить ваши подарки с вами лично.
Марина, всё это время сжимавшая в сумочке маленький конвертик, разжала пальцы. Никакие деньги тут не помогут, как же она сама этого не поняла? Выбирать другую девочку она не посмела бы, это выше её сил и не по совести. Чуть неровная чёлка, блестящие чёрные глаза, смотрящие куда-то вдаль, маленькие пальчики, перебирающие карандаши наугад – этот образ не смог бы покинуть её мысли, чтобы вдруг уступить место другому. Лучше ничего, совсем ничего, пусть они опустеют!
Марина сидела, а еле заметная грустная улыбка слегка коснулась её губ. Она была счастлива оттого, что не успела ничего пообещать этой бедной девочке. Пусть она ни о чём не догадывается, об этих бесплодных попытках совершенно чужого ей человека что-то изменить в её жизни. Может быть, кто-то другой сможет это сделать, пусть им улыбнётся удача.
Вера не была лучшей подругой Марины, хотя никто другой не смог до этого дня похвастаться уживчивостью с таким характером, как у Веры. Небольшая поликлиника на окраине Ленинграда стала однажды местом встречи двух противоположностей, направленных для прохождения практики от медицинского училища. Будь Марина такой же эксцентричной и накалённой, как Вера, когда они обе стояли перед дверью главврача для собеседования, могло произойти всё что угодно, но мирного исхода точно ждать не пришлось бы. Два места в поликлинике, две студентки практикантки, всё сходилось, но только вопреки желанию Веры. Мыть полы и выносить утки она точно не собиралась, когда была возможность попасть в лабораторию. Молодая и амбициозная, стройная девятнадцатилетняя блондинка не собиралась строить себе медицинскую карьеру, тем более выполнять работу такого низкого сорта, как ухаживание за немощными и убогими.
«Я тут ненадолго, найду себе богатея, и пусть меня обеспечивает», - часто слышала Марина громкие фразы подруги, но все они звучали впустую, а через полгода их совсем не стало слышно. Лаборатория в конце коридора стала её крепостью, мимо которой лишь изредка проходил какой-нибудь красавчик, но ему не было никакого дела до девушки в целлофановой шапочке, прокалывающей чьи-то пальцы. Старикам же, брякающим баночками с анализами, даже в голову не приходило задержаться в кабинете Веры хоть на одну лишнюю секунду и получить свою порцию негатива от красавицы-блондинки.
Марина была старше Веры, ей было тогда двадцать четыре, она уже успела побывать замужем и развестись после трагического случая с последующей неудачной операцией. В тот день она хотела пройтись пешком, тем более, было не по-апрельски тепло и солнечно. Однако что-то заставило её залезть в тот злосчастный троллейбус, набитый пассажирами. Резкое торможение, троллейбус наскочил на бордюр, уходя от столкновения с пьяницей, решившим выбежать на дорогу. Потом Марину кинуло на поручень, а неуправляемая масса пассажиров придавила её к дверям троллейбуса. Водитель не мог придумать ничего лучше, чем открыть в этот момент двери, в результате чего Марину вышвырнуло в лужу на тротуаре. Пассажиры, бранясь и отряхиваясь, забрались обратно в троллейбус, который незамедлительно продолжил свой путь. Только Марина так и осталась лежать в грязной луже, словно завороженная, глядя на пятно крови, расползавшееся возле нижней пуговицы плаща.