- Нет, Вера. Я знаю, что она права. Ей незачем обманывать меня, да и это было больше похоже на ультиматум. Других вариантов нет, не о чем говорить.
- То есть, если бы ты была замужем, это совсем другое дело? Им даже безразлично, что мужик мужику рознь? О, господи, они ещё называют себя воспитателями?
- Ладно, Вер, я уже почти смирилась и успокоилась. Поздно уже, скоро последний автобус уедет.
- Прогоняешь, значит? А я у тебя останусь, буду сидеть тут до утра, а Володька пусть нервничает! – не унималась Вера, в которой были задеты нотки самолюбия, но внезапно зазвонивший телефон освободил Марину от необходимости что-то отвечать подруге.
Забытый где-то в тёмной комнате аппарат, обычно молчавший месяцами, как разорвавшийся снаряд, заставил Марину вздрогнуть. Шелковистый, плавный мужской голос начал вежливый разговор, пробивающийся по тонкому проводу в трубку, но не находящий внимания.
- Алло, алло, вы слышите меня? – звучало на том конце пропасти, а Марина проглатывала эти звуки, как живительный сироп, которого ей так сейчас не хватало.
- Алло, что же вы молчите? А Вера не у вас? Можно её пригласить?
Марина, как отрешённая, стояла в темноте, вцепившись в холодный пластик трубки, пока её не окликнула Вера.
- Что там, Марин? Я дала твой номер Володьке, он может позвонить.
Когда Вера ушла, Марина долго лежала, уткнувшись в подушку и смирившись с бессонницей. Маленькие пинеточки, белые с голубыми и розовыми вышивками стояли на тумбочке рядом с телефоном. Их не было видно в темноте, но Марина знала, что легко найдёт их, прикоснётся к ним, вот уже много лет они помогали ей уснуть. Скоро зазвенит будильник, он тоже из этих, ночных, что заставляют быть с ними, ждать и бояться.
Когда раздался разрывающий сердце металлический дребезг, Марина не сразу поняла, где она и что происходит. Заметив через щель между шторами свет от уличного фонаря, ей удалось скинуть с себя сон, чтобы стукнуть по будильнику. Но даже когда тот упал на пол, звон не прекратился. Телефон! Но что же ему надо? Кто может звонить в такое неподходящее время?
- Алло, Маринка, ты спишь? Это я, Вера. Слушай, мы решим твою проблему! - звучал громкий шёпот. – Мы женим на тебе Володьку! Твоя грымза умрёт от зависти.
Трубка выпала из рук и брякнулась на пол, задев будильник, который так и не решался начать звонить в свои положенные шесть утра.
Две недели Марина чувствовала себя великой грешницей, вставшей на шаткий мостик над огненной бездной. Получить взаймы чужого мужчину, чтобы расписаться с ним – полбеды, хотя этого было уже достаточно с лихвой. Маленький конвертик тоже пошёл в дело, чтобы заявление приняли задним числом, однако Вере пришлось это сделать самой. Наблюдая за своей бледной подругой, она решила взять на себя столь ответственное дело, чтобы сохранить Марине хоть немного её иссякшей воли.
- Ну, подруга, завтра всё случится, копи силы, - сказала однажды Вера, вынимая из целлофана жёлтое платье. Марина никогда бы и не вспомнила о торжественном моменте, который её ожидал уже через каких-то двенадцать часов, о платье, кольцах и…
- И не забудь, когда тебе предложат поцеловать жениха, не падай в обморок. Кстати, не забудь, что я буду стоять неподалёку и сильно ревновать. Кольца у меня тоже есть, вот, примерь, это твоё. От мамы осталось, а у Володьки своё есть, правда, искать пришлось очень долго, всё перерыли. Да, слушай, нужен свидетель с твоей стороны.
Марина чувствовала, как к горлу подкатывает тошнота, она захватила всё внимание и мешала сосредоточиться на главном. Кроме того, что она пошла по пути лжи самой себе, завтра она будет смотреть в лицо работнику ЗАГСа, а позже – сотрудникам комиссии по усыновлению. Но самое страшное, о чём она даже не решалась думать, это обман маленькой девочки Саши. Она может пострадать больше всех, ведь невинное дитя хотело бы верить, а это понятие с таким пренебрежением уничтожено. Вот оно, жёлтое знамение, мелькает сейчас перед её глазами, прикасается к рукам, колет булавками. Какой ужасный цвет, она никогда не любила жёлтый, а теперь он обволакивает её полностью.
- Вера, мне плохо… - пожаловалась она подруге, но та даже не повела бровью, наслаждаясь своей работой, втыкая в бока Марине всё новые и новые булавки. Но когда её «писк моды» вдруг сорвался с места и убежал в туалет, Вера бросила на стол булавки, зажатые в руке, и объявила.
- Хорошо, на сегодня хватит. И так сойдёт для пятиминутного представления. Я ушла, до завтра!
Когда дверь захлопнулась, а пустой желудок перестал рваться наружу, Марина вошла в комнату и сорвала с себя отвратительное платье. Нет, она не сможет пойти на этот шаг, подлый, преступный. Как же ей смотреть в глаза маленькой девочке, в чьём сердце вновь поселится та горечь обмана и предательства?