Яков даже вздрогнул. Он уже и позабыл, что его старшая сестра тоже здесь. старше Ирэна была всего на два года, но сейчас черты её были заострены и подчёркивались такой угрожающей бледностью, что она казалась не на два года старше, а лет на пятнадцать. Впрочем, не до внешности теперь. Яков и сам уже забыл, когда смотрелся в зеркало – их собственное вынесли ещё давно, когда искали, чем поживиться в их квартире. Карманное зеркальце мамы разбилось, когда один из этих её толкнул в спину, да так, что она упала прямо на асфальт. Яков помнил, что эти тогда ещё громко загоготали, глядя на высыпавшиеся из сумок остатки её пожиток. Яков бросился к ней, пытаясь помочь, но его одёрнули, не пустили.
А мама встала сама. Её колени были разбиты от падения, но она не позволила себе даже вскрикнуть. Она поднялась и молча, и мрачно принялась складывать всё, что могла.
Ещё зеркальце было у Ирэны – карманное, в футлярчике, она его как-то ловко засунула в свои вещи, да так, что эти и не нашли. Впрочем, чуть позже Ирэна его и обменяла у тех, кто желал поживиться на их горе, кто ещё недавно не выделял их даже, не отделял от себя, а теперь хлестал оскорблениями и насмешками.
–Стервятники! – непримиримо отзывался о них Яков.
Эти за небольшую плату пропускали стервятников через свои заставы, разграничивающие два мира: мир жалких и презренных и мир…пока ещё стоящий. И пришедшие из жизни бесстыдно и нагло набирали у опозоренных и изгнанных книги, остатки украшений, не отнятые ещё этими, вещи, и безделушки вроде табакерок и зеркалец. В обмен давали горсти плесневелой крупы, застарелый дурной хлеб, подгнивающие овощи, но и это было счастьем.
Впрочем, Ирэна – как более бойкая и по сторонам глядящая, не привыкшая к чёрно-белому миру, знала, что и среди стервятников есть разные люди. Так однажды один из них подал ей холодный кусочек масла толщиной в два пальца, а длиной в половину её маленькой ладони. Да, он воровато огляделся, да, от него несло дешёвым вином и потом, но было это масло и ещё – он не взял предложенного ею жалкого товара.
–Откуда? – изумился отец, а мать лишь в испуге посмотрела на дочь. Она, конечно, знала, что её девочка воспитана в лучших законах добродетели, но голод… сила голода, порой, гонит людскую суть через все пороги.
–Выменяла, – ответила Ирэна, глядя на мать, угадывая без труда, о чём она думает, – нет, мама, всё честно. В мире ещё есть добро.
–Где же оно, это добро? – возмутился Яков. – Почему все оставили, покинули нас? Почему…
–Не шуми, Яша, – попросил Хаим и обратился к жене: – надо бы разделить.
Та кивнула. Масло оказалось с горчинкой, но и Ирэне, и Якову показалось, что ничего вкуснее они в жизни не ели. Проглотив по своей доле, они посмотрели друг на друга с одинаковой горечью – оба поняли, как поторопились. Но ещё мучительнее было знать им, что мама разделила между всеми не полный кусок, а кое-что сумела замотать в тряпку и спрятать.
Все понимали, что нельзя покушаться на такой запас, и всё-таки каждому не было покоя. Но пришлось смириться. Тяжело было постаревшей от тягот Рут смотреть на лица своих детей, но она знала – в запасе должен быть кусок. Сегодня переможется, завтра на подспорье. А если за сегодня всё потратить, до завтра можно и не дойти.
–Они просто не знают, что делать дальше! – сейчас Ирэна выступила в поддержку брата. Сдавшая, худая, в худобе своей она стала будто бы ещё выше, чем прежде. Но сейчас это, конечно, её не беспокоило, а вот раньше, когда была ещё жизнь – она стыдилась своего высокого роста. – Потому и хотят выпустить нас. Поживились, теперь гонят.
В её словах была ненависть, видимо, дававшая ей силы к существованию. Ирэна была пока единственной в их маленькой семье, кто ещё не переболел даже простудой. Упрямо она куталась в кофточки, надевая их все разом и меняя по мере загрязнения верхнюю с нижними, упрямо умывалась когда удавалось ледяной водой, и всё же – не болела. У отца ныла прохваченная ветром +спина и постоянно постукивало в голове, у матери отдавалось в сердце и левой руке, да ещё подкрадывалась постоянная боль в горле и слабость, у Якова была даже лихорадка…
А Ирэна пока только осунулась и сдала внешне.