Викки улыбнулась. Она унаследовала от матери английскую красоту, хотя ее волосы были потемнее, чем каштановые волосы Эдвины. Викки была высокой девушкой, и платье из белого атласа с широкой юбкой делало ее похожей на статуэтку.
— Не знаю, как насчет самой красивой невесты, но мне оно тоже нравится. Показать папе, а?
— Нет, что ты! Плохая примета!
— Плохая примета — показывать жениху. Нет, я хочу, чтобы папа оценил платье. В конце концов, он отвалил за него приличную сумму. Пойдем, он еще не ушел в офис.
Женщины вышли из спальни, располагавшейся на втором этаже квартиры на Парк-авеню, прошли по длинному коридору, по стенам которого висели полотна Утрилло и Вийярда, любимые Лорой, и спустились по лестнице в большой приемный холл. Шлейф свадебного платья тянулся по полу вслед за Викки. Потом они вошли в столовую, оклеенную изысканными китайскими обоями XVIII века и с огромной хрустальной люстрой под потолком. Ник сидел на дальнем конце стола из английского тика, пил кофе и заканчивал смотреть «Уолл-стрит джорнал».
— «И вот показалась невеста», — пропела Викки. — Смотри!
Ник отложил газету, поднял глаза на дочь и… На мгновение ему показалось, что ожила Эдвина.
— Его только что принесли, — сияя от счастья, сказала Викки. — Ну как оно тебе?
Он встал из-за стола, подошел к ней и поцеловал в щеку.
— Оно великолепно. Так же, как и ты сама.
— О папа, я так счастлива! — воскликнула она. — Свадьба будет великолепной! Я вся горю от нетерпения.
— Погоди, через какие-нибудь десять дней ты станешь старухой-женой.
— Через какие-нибудь десять дней я буду юной новобрачной, — поправила она отца, вальсируя вокруг длинного стола. — Я буду миссис Харрингтон, чья свадьба станет свадьбой года. После венчания я отправлюсь на Бермудские острова, чтобы провести там со своим очаровательным молодым мужем восхитительный медовый месяц! Ну разве это не счастье? Солнце, песок и секс! О!!!
Лора рассмеялась.
— Неплохо, — сказала она, взяв Ника за руку. — Почему бы и нам где-нибудь не насладиться солнцем, песком и сексом, а?
— Насладимся, — ответил он, целуя ее. — После свадьбы Викки мне нужно будет уехать в Рио, и я возьму тебя с собой. А уж там-то, уверяю тебя, будет достаточно солнца, песка и секса.
— Рио! — воскликнула Лора. — Я там никогда не была! Слушай, как здорово! Знаешь, дорогая, — сказала она Викки, — жизнь с твоим отцом похожа на вечный медовый месяц!
— Если хочешь добиться того, чтобы я к тебе приревновала, то напрасно теряешь время, — ответила Викки. Она взглянула на отца и улыбнулась. — Но я согласна, это самый лучший папа в мире!
— А ты лучшая в мире дочка! — подмигнул ей Ник.
Из всех своих детей он более всего отличал Викки. Может, потому что она была самой младшей, самой невинной. Но, может, и потому что она очень походила на свою мать Эдвину. Ник любил Лору, но в его сердце навсегда заняла место первая жена.
— Вас зовут мисс Викки Флеминг? — спросил молодой человек с изрытым оспой лицом. На нем был черный костюм шофера и фуражка.
Викки только что села за угловой столик в «Павильоне» и собралась позавтракать со своей сестрой Файной, которая, кстати, должна была исполнять роль подружки невесты на свадьбе.
— Да.
— У меня поручение от мистера Росса Харрингтона.
Я его шофер, и мне велено отвезти вас в Фар-холлз. Мистер Харрингтон сказал, что это очень важно.
Викки встревожилась.
— Что-то случилось? — спросила она. — Росс заболел?
— Не знаю, мисс. Я только знаю, что мистер Харрингтон сказал, что речь идет о чем-то чрезвычайном. И я срочно должен отвезти вас туда.
— Но я сейчас завтракаю с сестрой…
— Он сказал: срочно.
Викки вздохнула:
— Похоже, завтрака не будет.
Она взглянула на шофера, как бы еще не решаясь идти с ним, потом сказала:
— Я сейчас приду.
— Я буду ждать на улице в машине, мисс.
Спустя три минуты Викки в плаще и шляпке вышла из самого дорогого нью-йоркского ресторана на углу 57-й улицы и Парк-авеню. Это был ветреный и дождливый осенний день. Зонты у прохожих прогибались под резкими порывами ветра. Шофер — он был невысокого роста, но очень крепкий, — стоял под черным зонтом у черного «кадиллака». Викки подождала немного под козырьком подъезда, рассчитывая на то, что он подойдет к ней с зонтом, но это, по-видимому, не пришло ему в голову, и она, решив, что он недавно взят Россом на работу и еще не знает таких вещей, сама побежала под дождем к машине. Он открыл заднюю дверцу, и она села. Закрыв дверцу, он сел за руль, завел машину, и они поехали на запад по 57-й улице.
Ее взгляд остановился на пепельнице, устроенной в дверце автомобиля, — она была до отказа набита сигаретными окурками. «О, этот парень скоро потеряет свою работу», — подумала она. Викки знала, что ее будущий свекр не выносит одного вида окурков.
Она была спокойна до тех пор, пока спустя двадцать минут они не выехали из туннеля Линкольна. Она отодвинула стеклянную перегородку и сказала:
— Простите, но так мы не приедем к Харрингтонам. Я была у них сто раз и…
— Я везу вас не к ним домой, мисс. Мистер Харрингтон сейчас в охотничьей сторожке.
— В какой сторожке? Я никогда не слышала, что он увлекается охотой.
— Сторожка принадлежит не мистеру Харрингтону, мисс. Она принадлежит мистеру Корбетту.
— А кто такой мистер Корбетт?
— Деловой партнер мистера Харрингтона, мисс. Они вчетвером или впятером собрались в сторожке.
— Но… — Она нахмурилась. — Я что-то не понимаю. Неужели кого-то убили по ошибке?..
— Нет, мисс.
— Тогда зачем… Странно… Я что-то ничего не понимаю.
Он не ответил. Она вдруг заметила, что он смотрит на нее в зеркальце. В его темных глазах было нечто пугающее. Она откинулась на спинку своего сиденья. За окном теперь пошли деревья да редкие убогие лачуги. Машина мчалась по ухабистой дороге со скоростью 75 миль в час.
Она вновь наклонилась вперед.
— Как ваше имя? — рассерженно спросила она.
— Уильямс, мисс. Уильям Уильямс.
— Так вот, Уильям Уильямс. Я попрошу вас высадить меня у следующего дома. Я собираюсь позвонить Харрингтонам и выяснить, что же произошло. Надо было, конечно, позвонить еще из города.
К ее удивлению, он ответил:
— Отлично, мисс. У следующего дома.
Она опять откинулась назад и даже подумала, что, может быть, зря так волнуется.
Они миновали какую-то ферму с обшарпанными стенами.
— Я сказала: у следующего дома! — почти крикнула Викки.
— Прошу прощения, мисс, не успел затормозить. У следующего обязательно.
— Хорошо же! Вы остановите машину у следующего дома, а я непременно расскажу потом мистеру Харрингтону о том, что вы тут вытворяли!
— Прошу прощения, мисс.
Спустя минуту он свернул на неровную проселочную дорогу и заехал в лес.
— Здесь нет дома! — крикнула испуганно Викки.
— Есть, мисс.
Машина вся сотрясалась на ухабах и рытвинах. В двух сотнях ярдов от дороги он остановился. Она вся дрожала. Он вышел из машины и открыл ее дверцу.
— Вот и ваш следующий дом, мисс, — сказал он.
Она глянула на покосившуюся хибару, полускрытую за деревьями.
— Там наверняка нет телефона, — проговорила она.
— Давайте сходим и посмотрим…
— Нет! Отвезите меня обратно…
Она не договорила, так как увидела в его руках пистолет.
— Выходите из машины, мисс, — спокойно сказал он. — В радиусе мили здесь никого нет, так что кричать бесполезно. Если будете делать то, что я скажу, останетесь живой-здоровой.
Ее охватил ужас. Ливень прекратился, лишь слегка моросило.
— Кто вы? — пролепетала она.
— Из машины.
Всхлипывая, она вылезла.
— Пойдем в дом.
— Что вы хотите сделать? — плача, спросила она.
Он схватил ее за руку и толкнул вперед. У него была очень крепкая хватка, ей стало больно, и она закричала. Он заставил ее подняться на крыльцо и пинком открыл дверь. Потом он втащил ее внутрь.
Лачуга оказалась заброшенным домиком, сохранившимся со времен депрессии. В углу стояла грязная и просиженная койка, около нее два продавленных стула и, наконец, грубый деревянный стол с лампадой. Дождевая вода капала из десятков отверстий в прохудившейся крыше.