Несколько сотен полицейских удерживают толпу. Док переполнен друзьями и родственниками,
официальными лицами, спасателями и прессой...
Репортеры и фотографы толпятся повсюду... заполнив все проходы, скопившись на крышах
автомобилей и грузовиков... это бум 1912 года вокруг средств массовой информации. Они
толкаются и пытаются потеснить охранников, перекрикивая друг друга вопросами.
Роуз, накрытая шерстяной шалью, идет с группой пассажиров третьего класса. Иммиграционный
офицер задает им вопросы, когда они сходят с корабля.
ИММИГРАЦИОННЫЙ ОФИЦЕР:
(к Роуз)
— Ваше имя?
РОУЗ:
— Доусон. Роуз Доусон.
Офицер направляет ее в центр обработки данных. Роуз и оцепеневшие иммигранты идут туда. Бух!
Магниевая вспышка фотографа. Они вздрагивают от слепящего света. Рядом с Роуз возникает
неожиданное беспокойство: двое мужчин прорываются через охрану и бегут обнимать пожилую
женщину в ряду потерпевших, которая плачет от радости. Репортеры сбегаются на эту
эмоциональную сцену и хлопают вспышками.
Роуз использует момент, чтобы проскользнуть в толпу. Она пробивается через толкающихся людей,
и в замешательстве ей никто не препятствует.
СТАРАЯ РОУЗ:
(за кадром)
— Вы смогли бы отдать одну жизнь ради другой? Гусеница превращается в бабочку. Если уж глупые
насекомые могут сделать это, то почему бы не сделать то же и мне? Было ли это более
невообразимым, чем то, что «Титаник» затонул?
Двигаясь с Роуз: она уходит все дальше и дальше от пирса, потом уже мелькает вдалеке. Шум
отдаляется от нее, а она все идет решительным шагом.
303. Интерьер. Операторная. «Келдыш».
Старая Роуз сидит с группой исследователей в свете синих экранов и держит гребень с нефритовой
бабочкой в своих огрубевших руках.
БОДИН:
— Мы никогда не находили что-нибудь о Джеке. Совсем никаких следов.
СТАРАЯ РОУЗ:
— Их и не могло быть. И я никому никогда не рассказывала о нем до сегодняшнего дня.
(к Лизи)
Даже твоему дедушке. Сердце женщины – это целый океан тайн. Но теперь все вы знаете, что был
человек по имени Джек Доусон, и что он спас меня, как только можно спасти человека.
(закрывая глаза)
У меня даже нет его фотографии. Теперь он существует только в моей памяти.
304. Вырезано.
305. Экстерьер. Дно океана. Обломки «Титаника».
«Мир» разворачивается, в последний раз поднимаясь на корабль. Мы слышим голос Юрия, пилота
Ю-Кью-Си:
ЮРИЙ:
— «Мир-1» возвращается на поверхность.
Подводная лодка поднимается над обломками палубы, озаряя их лучом света, а потом снова
погружая «Титаник» в уединение и полный мрак.
306. Экстерьер. Палуба «Келдыша».
Вечеринка для экспедиторов в полном разгаре. Кто-то из русской команды танцует под музыку.
Бодин пьян до степени враждебности Бейкера Джоухина.
Лавит стоит у перил, глядя вниз на черную воду. Лизи подходит к нему, предлагая пиво. Она кладет
руку ему на плечо.
ЛИЗИ:
— Мне жаль.
ЛАВИТ:
— Все это время мы мочились против ветра.
Лавит замечает фигуру, которая движется сквозь свет далеко внизу, на корме корабля.
ЛАВИТ:
— О, черт!
307. Экстерьер. Кормовая палуба «Келдыша».
Босая Роуз идет в тени палубных механизмов. Ее ночная рубашка развевается на ветру и руки
прижаты к груди почти что в молитвенном жесте.
На Лавита и Лизи: Лавит и Лизи со всех ног бегут вниз по лестнице с верхней палубы.
Роуз прикасается к перилам. Ее огрубевшие пальцы обхватывают поручни, старые ноги взбираются
на планшир. Она поднимается, наклоняясь вперед. Через ее плечо мы видим черную воду,
сверкающую далеко внизу.
Подбегают Лавит и Лизи.
ЛИЗИ:
— Бабушка, постой!! Не делай этого...
Роуз поворачивает голову, глядя на них. Когда она оборачивается, мы видим, что она держит что-то
в руке. Что-то, что она хотела бросить за борт.
Это «Сердце океана».
Лавит видит этот «Священный Грааль» в ее руке, и его глаза расширяются. Роуз держит ожерелье
над перилами и может уронить за борт в любой момент.