Через некоторое время Хитченс вновь принялся пугать, говоря, что любое неосторожное движение — и вылетит сливная пробка, после чего шлюпка заполнится водой. Он грубо покрикивал на миссис Мейер, севшую в шлюпку после долгих уговоров и оставившую мужа на «Титанике». Кочегар, перебравшийся из шлюпки № 16, решительно заметил Хитченсу: «Известно ли вам, что вы разговариваете с дамой?» С этой минуты Хитченс замолчал, и весла опять заработали.
Ранним утром на горизонте показался огонек. Первой его заметила молодая англичанка, которая почти все это время не переставая гребла. Она вскрикнула, решив, что увидела молнию.
— Это падающая звезда, — раздался мрачный голос долго молчавшего Хитченса.
Но когда наконец рассвело, не осталось никаких сомнений: на горизонте виднелось большое судно. Расстояние до него казалось достаточно большим, однако, несмотря на возражения Хитченса, измученные люди с новой энергией налегли на весла.
Свои показания миссис Браун завершила рассказом о сцене, разыгравшейся на палубе «Карпатии»:
— Войдя в столовую, я увидела рулевого Хитченса в окружении людей, жадно слушавших каждое его слово и бурно реагировавших на выразительные жесты, какими он сопровождал свой рассказ о трудностях, которые ему пришлось преодолеть, чтобы поддерживать в шлюпке дисциплину. Увидев меня и еще нескольких пассажиров, он не замедлил тут же скрыться.
Из показаний тех, кто оказался в шлюпке № 6, явствовало, что поведение Хитченса было крайне оскорбительным для чести команды «Титаника». Поэтому не только интересно, но и в высшей степени необходимо выслушать самого Хитченса.
В ходе расследования в США он следующим образом объяснял сенатору Смиту свои действия:
— После спуска шлюпки на воду я сказал людям, что кому-то придется грести. Не имело смысла оставаться вблизи судна, которое погружалось в воду носовой частью. Поскольку мы все еще находились в опасной близости, я предложил всем, кто может, сесть на весла. И женщинам тоже. И приказал: «Налегайте все, сколько есть сил». Сам же заменил одну молодую женщину на веслах, передав ей руль. Шлюпка тут же начала рыскать, женщины занервничали, и поэтому я снова взялся за руль и еще раз приказал работать изо всех сил. Женщина, которую я сменил, миссис Мейер, была на меня очень сердита, поскольку я говорил с ней несколько резко. Она обвинила меня в том, что я завернулся во все одеяла, которые были в шлюпке, грубо разговаривал с людьми и выпил все виски. Это, сэр, я отрицаю. Я всю ночь стоял на руле и командовал шлюпкой. Конечно, мне лучше было бы грести, чем стоять на руле, но там не было никого, кто мог бы это делать. Поэтому я решил, что, если уж мне поручена шлюпка, будет лучше, если управлять ею буду я, особенно тогда, когда увидел, как нервничают женщины. Я не помню, чтобы женщины просили меня вернуться к «Титанику». Я не отдал приказа грести к нему, потому что при погружении судна шлюпку могло бы затянуть под воду. Я не знал, где именно затонул «Титаник», поскольку следил за остальными шлюпками и за огнями на горизонте. Когда «Титаник» исчез, я действительно две или три минуты слышал призывы о помощи — множество призывов, стонов и криков… В моей шлюпке находились тридцать восемь женщин, я посчитал их, сэр. Кроме того, в ней был один моряк по имени Флит, майор канадской армии, который вчера здесь выступал, мальчик-итальянец и я. Мы дошли до «Карпатии», и, увидев, что все женщины и мужчины покинули шлюпку — их осторожно подняли на палубу, — я последним оставил ее.
Комментарии излишни. И хотя Хитченс настаивал на своем, но в шлюпке, рассчитанной на 65 человек, оказалось, по свидетельству тех, кто в ней был, только 28. Достоверно известно, что в некоторых шлюпках, например в шлюпках № 11 и № 15, было по 70 пассажиров, и можно смело утверждать, что сорок человек погибли только потому, что один из рулевых «Титаника» оказался трусом. К несчастью, именно ему было доверено командование большим спасательным средством.
После спуска спасательной шлюпки № 3 никто из ее пассажиров, а это в основном были пассажиры I класса, не хотел удаляться слишком далеко от «Титаника»: вблизи огромного судна все чувствовали себя более или менее в безопасности, никто не верил, что оно может затонуть; в конце концов, можно будет вернуться в свои каюты. Но время шло, очертания судна как бы уменьшались, огни исчезали, а носовая часть погружалась в воду. Только теперь гребцы налегли на весла. Стали искать фонарь, но его нигде не было, как не было ни питьевой воды, ни спирта, ни сухарей. В шлюпке не было ничего, чем можно было бы поддержать силы в случае, если придется надолго остаться в океане. С обеспечением спасательных шлюпок провиантом, водой и другими необходимыми вещами, такими, как компасы, фонари, сигнальные ракеты, положение было катастрофическим. Ни одна из них не должна была быть спущена на воду без штатного имущества. Тем не менее большинство шлюпок покидали судно без спасательного снаряжения и без шлюпочной команды, способной к активным действиям. Даже в шлюпке № 3, хотя в ней, по британским источникам, было 15 членов команды, никто грамотно не умел обращаться со шлюпкой и понятия не имел о навигации. Двое из них даже не смогли управиться с веслами и быстро их потеряли, поэтому все попытки идти на веслах ни к чему не привели и пришлось просто лечь в дрейф. Огромным счастьем для всех было то, что океан в ту ночь был на редкость спокойным. Что было бы при сильном ветре и сильном волнении? Об этом никто не хотел даже думать.