29 апреля Смит сообщил, что допросы членов команды «Титаника» закончены и все могут вернуться в Англию. Но одного англичанина он все-таки задержал еще на один день — Брюса Исмея. И хотя самые серьезные обвинения, выдвигаемые против генерального директора «Уайт стар лайн», оказались необоснованными или преувеличенными, в глазах американской общественности он продолжал оставаться одним из главных виновников трагедии. Рядовой американец, в отличие от сенатора Смита, не располагал полной информацией, всем спектром обстоятельств, которые привели к катастрофе, а потому продолжал приписывать Исмею роль злодея, и эту точку зрения разделяли не только простые американцы. Например, видный историк того времени Брукс Адамс направил одному из членов подкомитета, сенатору Ньюлендсу, письмо, в котором писал:
«Исмей ответственен за обеспеченность «Титаника» спасательными шлюпками, ответственен за поведение капитана, который столь несерьезно отнесся к своим обязанностям, он ответственен за слабую дисциплину команды. Несмотря на все это, сам он спасся, позволив погибнуть полутора тысячам мужчин и женщин. Я не знаю в недавней истории примера столь трусливого и одновременно столь бессердечного поведения. Единственное, что он мог бы сделать в доказательство своей честности и искренности, — это пожертвовать своей жизнью. Надеюсь, господа, вы ясно выскажетесь по этому поводу и найдете способ помешать в дальнейшем контролировать пассажирские суда таким людям».
Но сенатор Смит понимал, что нельзя судить о делах столь предвзято и категорично, как это делает Брукс Адамс. Исмея нельзя поставить к позорному столбу за стремление достичь рекорда в скорости в первом плавании «Титаника». Огромное судно строили как роскошный плавучий дворец, а не как скоростное судно. Кроме того, «Титаник» и не мог конкурировать в скорости с изящной «Мавританией». Исмей отверг обвинения в том, что оказывал давление на капитана Смита с целью заставить его увеличить скорость. Пассажирка I класса миссис Райерсон, сразу же сообщившая журналистам о словах Исмея в тот роковой вечер: «… разведут пары во всех котлах, и пойдем на такой скорости, чтобы как можно скорее выбраться из ледяного поля», — отказалась повторить их под присягой. Исмею очень помогли и показания Рострона, который категорически заявил подкомитету, что никогда не слышал о том, чтобы на судах компании «Кунард» или другой крупной компании представитель компании, находящийся на судне, во время плавания отдавал какие-либо приказания капитану; он всего лишь один из пассажиров. То же подтвердил и Инмэн Силби, бывший капитан судна «Рипаблик» компании «Уайт стар лайн»: «У меня есть опыт: пока судно в море, владелец «Уайт стар лайн» не может давать и не дает капитану никаких рекомендаций… Я не могу поверить, чтобы господин Исмей посягал на полномочия капитана Смита».
Американский писатель Уин Крейг Уэйд в своей большой книге о «Титанике» написал: «Другим обстоятельством, следовавшим из показаний свидетелей, явилось то, что Исмей помогал сажать людей в шлюпки и пытался довести до сведения офицеров всю серьезность положения — обязанность, которой капитан Смит пренебрег. Исмей покинул судно не с первой шлюпкой, а с одной из последних и прыгнул в нее, когда ее уже спустили. Так же поступили и другие мужчины из I класса, и Исмей всегда подчеркивал, что был на судне только пассажиром… Но никто не подверг критике остальных мужчин из I класса, которые спаслись. Избрали одного Исмея и осудили его за неджентльменское поведение, потому что он отказался утонуть вместе с «Титаником». В конце концов на директора «Уайт стар лайн» возложили позор всех мужчин, оставшихся в живых… В интересах общественного спокойствия сенатор Смит посчитал необходимым задержать Исмея еще на один день, чтобы опровергнуть все слухи».
Итак, Брюс Исмей вновь предстал перед следственным подкомитетом. Смит вернулся к радиограммам «Карпатии», перехваченным радиостанциями военно-морского флота, из которых явствовало, что Исмей вместе с членами команды «Титаника» намеревался по возможности сразу же вернуться в Англию. И хотя идея задержать «Седрик» до прибытия «Карпатии» в Нью-Йорк принадлежала Лайтоллеру, Исмей не собирался уклоняться от ответственности. Он заявил, что одобрил этот план, и для ясности добавил:
— Постарайтесь понять, в то время у меня не было ни малейшего представления, как будет проходить расследование.
Смит спросил:
— Когда вы в первый раз узнали о расследовании?
— За пять минут до того, как встретился с вами, сэр, — ответил Исмей, имея в виду приход Смита на палубу «Карпатии».
После этого Смит перешел к обсуждению проблемы скорости «Титаника».
Смит.Не стремились ли вы к более высокой скорости и не хотели ли с этой целью повысить мощность судовых машин?
Исмей.Нет, сэр. Мы не предполагали, что «Титаник» достигнет более высокой скорости, чем «Олимпик».
Смит.Вы не разговаривали с капитаном Смитом по поводу скорости судна?
Исмей.Никогда, сэр.
Смит.Оказывали ли вы какое-нибудь давление на капитана, чтобы он увеличил скорость?
Исмей.Нет, сэр.
Смит.А вы не знаете, чтобы кто-нибудь другой принуждал его увеличить скорость?
Исмей.Нельзя себе представить, чтобы на судне могло произойти нечто подобное.
Смит.Что вы можете сказать, мистер Исмей, по поводу того, как с вами обращался подкомитет, пока вы должны были подчиняться нашим указаниям?
Исмей.Разумеется, я был разочарован, когда мне не разрешили вернуться домой, но я абсолютно убежден, что у вас были для этого веские основания.
Смит.Теперь вы согласны с тем, что это было самым разумным решением?
Исмей.Думаю, учитывая обстоятельства, да.
Смит.И даже в моем отказе разрешить вам вернуться вы не усматриваете неучтивости?
Исмей.Конечно, нет, сэр.
Еще недавно гордый и самоуверенный лондонский магнат изменился до неузнаваемости. Трагедия «Титаника» и нелегкие дни, последовавшие за ней, вынужденное пребывание в чужой стране, подчинение иностранному следственному трибуналу и гнетущая враждебная атмосфера лишили его самонадеянности. Вероятно, прав был английский писатель, заметивший, что высокомерие и неприступность Исмея были всего лишь оболочкой, за которой скрывалась чувствительная и легкоранимая натура. Душевные силы одного из ведущих судовладельцев мира были на исходе. Во вторник 30 апреля он покинул Соединенные Штаты. А на родине его уже ждал новый следственный трибунал.