Он прервался и посмотрел на них.
— Мне ведь не нужно ваше разрешение, да?
Калли помотала головой.
Робор подтянул табурет и уселся рядом с носилками. Внимательно осмотрел тело, методично изучая все штекеры: верхние шейные, черепные, лицевые.
— Такая разруха, — прошептал он. Многие из штекеров были повреждены или вырваны, многие потускнели от крови и выступившей амниотической жидкости. Наконец он выбрал один на левом плече принцепса.
Робор повернулся и обратился к женщинам:
— Прошу вас, что бы ни случилось, не разъединяйте нас. В противном случае, для нас обоих это, скорее всего, закончится смертью.
— А что если… — начала Голла.
— Не надо.
Робор вставил инфодрит в наплечный штекер. Вроде бы ничего не произошло. Калли и Голла в ожидании какой-то реакции уставились на лежащего словно при смерти принцепса.
— О, чёрт! — воскликнула Голла. До Калли дошло, что смотреть надо было на Робора, а не на тело на носилках. Голова Робора склонилась вниз, глаза плотно зажмурены. Кулаки крепко сжаты, а рот широко разинут в безмолвном крике.
— Вытаскивай, — заторопила Голла.
— Нет! Нет, ты же слышала, что он сказал!
— Посмотри на его лицо, Калли-детка. Он в агонии!
— Оставь штекер в покое!
Голла уставилась на неё:
— Ладно. Но если он явится ко мне и спросит, почему мы позволили ему умереть, я всё свалю на тебя, Замстак.
Они принялись ждать. Робор не шевелился. Он сидел замерев в сгорбленной, кричащей позе, словно статуя какого-то истязаемого святого.
Шли минуты. Время казалось невыносимо медленным. Калли подумала, как можно сидеть с разинутым ртом так долго? Буря трясла дом и колотилась в ставни. Может быть, он уже умер? Не станет ли это ещё одним запоминающимся моментом в списке решений Калли Замстак как командира?
— Я его отключаю, — заявила Голла. Калли схватила её и потащила назад:
— Нет!
— Калли, пожалуйста!
Они нелепо боролись какое-то время, и Голла призвала все свои обширные запасы противопехотных оскорблений, которыми вооружили её годы службы в переполненных общих палатах принципальского лазарета.
У них за спиной в комнату ворвалась Рейсс и разняла их с неожиданной лёгкостью.
— Она… — начала Голла. — Трон, Рейсс, ну ты сильная!
— Я не дам ей отсоединить Робора, — сказала Калли. — Пусти меня, пожалуйста.
Рейсс отпустила их обеих. Подошла к сидящему прислужнику и осмотрела его с лёгким ужасом.
— Чего он сделал? Вы дали ему воткнуться в мертвяка?
— Он не мёртвый, — сказала Голла.
— Это была идея Робора. Он думал, что сможет помочь, — пояснила Калли.
Рейсс присела и заглянула в застывшее в гримасе лицо Робора. К нему она не прикасалась.
— Робор? Робор? Это Лив Рейсс. Ты там, мистер?
Затем поднялась и посмотрела на Калли:
— Я думаю, Улдана права. Я думаю, надо его отсоединить.
— Робор попросил нас только об одном: чтобы мы не отсоединяли его, что бы ни случилось.
— Интересно, он этого ожидал? — с сомнением спросила Рейсс.
— Не знаю, но Робор понимает в этих штуках больше нашего, — ответила Калли.
Рейсс кивнула:
— Если ты так считаешь, то логично. Он останется подключённым.
Она посмотрела на Голлу, затем на Калли:
— Дайте нам знать, если что-нибудь произойдёт, — и вышла из комнаты.
Ветер завывал над домом, свечи мерцали.
— Снаружи становится гадко, — пробормотала Голла.
Калли кивнула.
— И здесь тоже, — добавила Голла. — Прости.
— И ты меня прости.
— Да ладно.
Они постояли молча.
— Пойду, проверю остальных, — произнесла Калли.
Несмотря на тот факт, что модульный дом трясло и бросало, словно корабль в море, большинство остальных спали. Дженни Вирмак одиноко сидела в углу. Она вертела на пальце маленький серебряный перстень и, похоже, молилась. Калли решила её не тревожить.
— Калли? Глянь сюда, — позвала Рейсс. — Бон нашёл.
На одной из полок среди хлама стоял потрёпанный полевой вокс-передатчик СПО-шного образца.
— Работает? — спросила Калли.
Рейсс пожала плечами:
— Откуда знать? Батарейки-то сдохли.
— А запасных нет?
— И какой, по-твоему, будет ответ? — спросила Рейсс с жёсткой усмешкой.
— Можно его шарахнуть, — раздался сзади голос.
Они оглянулись. На них смотрел Фирстин. Он сидел, опёршись на край просевшего матраса, и вертел в руках чируту, которую, в некоем виде демонстративной любезности к остальным, не прикурил.
— Что ты сказал? — спросила Калли.
— Можно его шарахнуть, — повторил Фирстин, ухмыляясь и демонстрируя полумесяц крайне запущенных зубов. — Мы иногда так делали, когда не могли позволить новые батареи.