— Интересный у вас взгляд на авиацию… А вот вы фильмы снимаете…
— Про фильмы в следующий раз расскажу, мы уже садимся, тут надо сосредоточиться. Так что пять минут помолчите.
Аэродром в Боровичах очень удивил Виталия Григорьевича хотя бы тем, что взлетная полоса там была бетонной, отчего самолет приземлился довольно плавно. Но весьма скоро он и думать забыл об этом аэродроме:
— Есть мнение, что вы там в своем институте всякой хренью занимаетесь за народные деньги, — такими словами встретила его молодая женщина, представленная ему как Анна Федоровна.
— Боюсь, вы не совсем представляете, чем мы в институте занимаемся.
— Я-то представляю, а вот вы — точно нет. Ладно бы просто денежки народные на ветер выбрасывали ради удовлетворения собственного любопытства, так вы еще и вредительством занимаетесь, подрывая здоровье народных масс! В то время как в стране удои и укосы не растут, вы еще и людей гробите!
— Боюсь, что вам была предоставлена искаженная информация о нашей деятельности, — ответил Виталий Григорьевич, внутренне холодея. Не от страха за себя, а от понимания, что вот эта женщина, одетая во все более популярный среди рабочей молодежи костюм из линялой синей парусины, легко может уничтожить плоды работы множества ученых. То, что куртка её небрежно висела на спинке кресла, лишь подчеркивала страшное могущество молодой женщины: она знала, что имеет право сделать все, что угодно, и подчеркнуто игнорировала в том числе и правила приличия.
— Это вы имеете искаженную информацию о вашей деятельности. Вот, читайте, — и Анна Федоровна сунула ему в руки небольшую брошюрку. — Внимательно читайте, если появятся вопросы, задавайте их сразу.
Брошюра была небольшой, и Виталий Григорьевич прочитал ее минут за двадцать. И, по мере чтения, у него волосы на голове вставали дыбом — по крайней мере ему самому так казалось, поэтому он волосы старательно приглаживал ладошкой. А когда он чтение закончил, на Анну Федоровну поднялись испуганные глаза:
— А кто это написал? Я бы хотел встретиться, задать несколько вопросов… Ведь если хотя бы половина, даже четверть из этого окажется правдой, то наш институт вообще закрывать надо!
— Ну я же сказала: будут вопросы, так задавайте. Это все написала я, а институт закрывать не надо. Хотя перевести его из Питера придется, и в любом случае потребуется предпринять серьезные меры безопасности: у меня и они все расписаны, я вас позже с ними познакомлю. Однако повторю: сейчас всё, то есть вообще всё, чем занимается институт, не представляет ни малейшего научного интереса. По одной простой причине: вы там все пока нихрена об объекте исследования не знаете и тыкаетесь как слепые котята… в общем так: я предлагаю вам — вам лично, ну и супруге вашей конечно — заняться по-настоящему важной работой. Очень важной, очень интересной — но совершенно секретной. Работать вы будете, по крайней мере первое время, на курортах Красноярского края, и это как раз по части безопасности: мы там пещерку в граните роем глубиной метров пятьсот, так что с безопасностью все в порядке будет. Вы можете, конечно, отказаться — и до конца жизни заниматься никому не нужной хренью. А если согласитесь, то после непродолжительного обучения приступите к настоящей работе, которой будете гордиться. И не только вы: вся страна будет гордиться — но любые детали вы узнаете только дав согласие.
— Предлагаете кота в мешке?
— Можно и так сказать. Но могу пообещать, что котик вам очень понравится.
— Ну, если вы гарантируете… я согласен, — усмехнулся Виталий Григорьевич. На самом деле он подумал, что уж отвертеться от неприятной работы он всегда сможет. В правительстве есть люди, которым друзья его смогут объяснить недопустимость…
— Ну и отлично. Пойдемте, я пока покажу чем вы будете заниматься первое время, — и с этими словами Анна Федоровна, встав с кресла, надела свою куртку и Виталий Григорьевич едва не впал от удивления в кому: на куртке — простой, изрядно помятой куртке из обыкновенной парусины — сияли три ордена сразу: Красного знамени, Трудового Красного знамени и Ленина! А хозяйка кабинета, поймав его взгляд, улыбнулась:
— Приходится носить, это мы с девочками побрякушками меряемся. Опять же, для товарищей офицеров стимул: все видят, что страна уважает своих героев.
— Это за вашу работу? А боевой… каких товарищей?
— У нас в Управлении работает много царских офицеров, которых званий никто не лишал. А орден этот — просто тогда еще не было трудового знамени, вот и дали что было. Да вы не переживайте, вас мы тоже не обездолим. Конечно, работают у нас все же не ради орденов, но ведь всяко приятно, когда видишь оценку собственного труда. Вот, заходите. Валера, ты уже принес?