Невольница владельца римских гетер Скрофы, гречанка Луцена, этот перл, украсивший грустные страницы истории римской междоусобицы, была всего шестнадцати лет от роду, когда попала в когти морского разбойника и ее детские руки сковали цепи постыдного рабства. Едва распустившийся прелестный цветок страны искусства и красоты — Греции, она обладала феноменальной красотой, производящей одинаковое впечатление как на аристократов, так и на простолюдинов. Луцену справедливо прозвали богиней красоты. Подобные красавицы были редки даже в Греции, которая в ту пору славилась хорошенькими женщинами.
Природа не часто создает подобное совершенство. Красота почти никогда не сочетается с темпераментом. Красавицы и в жизни бывают почти также холодны, как мрамор статуи, в которых их запечатлела древняя Греция. Красота Луцены потому и была так необыкновенна, как мы выразились — феноменальна, что и то и другое находилось в ней в великолепной гармонии. При правильном, античном сложении нежность ее юное тело обладала грациозной гибкостью и порывистостью. Трудно описать подобную красоту, почти невозможно. Мало сказать, что у юной гречанки были совершенно правильные черты лица, высокий лоб, прямой, пропорциональный нос, дивные глаза, окаймленные густыми бровями и длинными ресницами, розовые губы цвета жемчуга, длинные и густые черные волосы. Все это дает слабое представление о ее красоте и грации. Великий художник, когда находит подобную натурщицу, долгие часы проводит в созерцании совершенства творения и, грустно опустив голову на грудь, сознает свое бессилие, невозможность передать на полотне то, что природа поставила выше вдохновения великого художника или скульптора.
Нет ничего удивительного в том, что молодой Тито Вецио, увидев полуобнаженную красавицу Луцену, почувствовал благоговейный трепет, ему и в самом деле показалось, что богиня красоты и грации спустилась на землю. Он, последователь Эпикура, не верующий в языческих богов, смутился, онемел от изумления, не мог допустить мысли, что какая-нибудь из смертных может быть до такой степени прекрасна. И вот теперь ночью, в безлюдной степи эта красавица в его объятиях, он чувствует учащенное биение ее сердца, словно оно хочет пробить его молодую грудь, горячее дыхание касается лица, нежная мягкая рука обвила его шею, и при каждом движении лошади она все ближе и ближе склоняет его голову к своим розовым губам, глаза юной красавицы загорелись, словно освещая ее прелестные черты. Честный и деликатный Тито Вецио вдруг стал забывать о своей благородной миссии покровителя спасенной им пленницы, голова его внезапно закружилась, дыхание стало прерывистым, неровным, на секунду мелькнула мысль, что бесчестно злоупотреблять беззащитным положением девушки, он пытался отклонить голову в сторону, но повсюду его преследовали два черных глаза с их дурманящим блеском, рот пленницы был призывно раскрыт и мягкая упругая грудь стучалась ему прямо в сердце. Голова его закружилась, он потерял способность думать, рассуждать, превратился весь в чувство и отдался ему. Все ближе и ближе склоняются две юные головы одна к другой, все крепче и крепче прижимаются тела. Тито прижимает к своему сердцу Луцену, оба они дышат почти одним дыханием, губы их почти касаются, но поцелуя еще нет. Одного удерживает тонкое чувство деликатности, другая сгорает от девственной застенчивости. Возможно, они бы долго находились в таком положений, не решаясь сделать первый шаг, но последовал толчок. Вдруг прекратилось дыхание, они замерли в страстном поцелуе. Так начинался этот чудный роман без слов, без объяснений, две юные, прекрасные души потянулись одна к другой, как железо к магниту, и вспыхнула любовь страстная, полная огня, обожания, веры и беспредельного блаженства. Другой толчок заставил их опомниться. Тито Вецио отклонил голову от красавицы, сконфужено опустил глаза, очевидно считая себя виноватым. Желая хоть чем-нибудь загладить свою вину, он стал тщательно укутывать в плащ свою дорогую пленницу, робко на нее взглянул… и ахнул от восторга. Красавица преобразилась в одно мгновение: глаза ее горели страстью, на губах заиграла улыбка, пропал застенчивый румянец, его сменила матовая бледность. Богиня окончательно снизошла на землю и превратилась в страстно любящую женщину. Тито Вецио смотрел на нее, не дыша. Но на этот раз еще минуту назад сгоравшая от застенчивости, Луцена уже не нуждалась в толчке для сближения с юношей, она сама привлекла его к себе и стала целовать, распаляя его чувства своим горячим дыханием. Поцелуи, гласит пословица, словно вишни — одна тянет за собой следующую. Так произошло и между красивым всадником и юной пленницей. После первого и второго поцелуя счет уже был потерян.