— Я не знаю, — зеленые глаза, размером со сливы, ни на секунду не отрываются от смуглого лица мальчишки.
— Мир огромен! Мы можем стать кем угодно! Знатоками, лекарями, воинами или богатейшими торговцами! Жить в замках, носить расшитые костюмы и устраивать каждый день пиры!
— Шорн, но-о-о…, — она опускает глаза и останавливается на полуслове.
— Но, что?! Дарина?
Мальчишка наклоняется, пытаясь словить ее ускользающий взгляд и кладет руку на белую коленку. Девочка вздрагивает. Краснеют щеки и сбивается дыхание, ладошки останавливают скользящее к бедрам платье.
— Но, что?! — Шорн слегка потряхивает ее коленку, не замечая возникшего смущения.
— Но-о ведь…, — Дарина снова смотрит ему в глаза. — Мы дети крестьян…
— Это меня не остановит! — отрезает Шорн и убирает руку.
— И что ты будешь делать?!
— Уйду из поселения, найду дядю Корлунга и попрошу взять меня в ученики. Он делает мечи и продает их рыцарям. Живет в двухэтажном доме с мансардой, что выходит на собственный виноградник.
— А как же твои родители?
— Я бы ушел прямо сегодня, но-о-о…, — он отводит взгляд. — А впрочем — неважно!
— Что, Шорн?!
— Дело… я просто… в общем… Ай! Забудь!
— Скажи! — она кладет руку ему на плечо.
— Ты мне нравишься, Дарина! — набирается смелости и говорит, глядя в глаза.
— Ты мне тоже! — крик срывается с ее губ. Девочка краснеет и оглядывается по сторонам, боясь, что кто-нибудь ее услышит, после чего добавляет почти шепотом. — Очень…
И она снова почувствовала это жгучее ощущение внизу живота. Что-то бурлит в самом нутре, неужели она думает о том, чтобы поцеловать его! Но ведь порядочные девочки так не поступают, в первую очередь одобрение должен дать отец.
— Давай прогуляемся, — Шорн встает и тянет руку.
— Конечно, — ухоженные пальчики утопают в грубой ладони мальчугана.
— Я поговорю с твоим отцом…
Шорн говорит что-то про новый дом, совместное хозяйство и собственную конюшню, но Дарина больше не слышит его. Пытается успокоиться, но пульсирующее горячей кровью тело живет своей жизнью. Ее бьет озноб! Она не может поверить в свое счастье! Самый красивый и сильный мальчик поселения выбрал ее, и это, не смотря на то, сколько девочек ходят за ним по пятам. Надевают красивые платья, заплетают волосы и придумывают глупые предлоги, чтобы провести с ним время и остаться наедине. Ходят слухи что Марианн даже поцеловала Шорна без согласия отца!
Дарина потеряла ощущение времени. Если бы ее спросили: сколько они гуляли вдоль озера? Она могла бы ответить, как десять минут, так и несколько часов. Более или менее пришла в себя, когда Шорн вдруг остановился:
— А ты слышала легенду про прибрежные деревья предсказаний?
— Что? — ей понадобилось время, чтобы переварить вопрос. — Нет.
— Говорят, что деревья вокруг этого озера могут определять судьбы молодых пар, — Шорн кладет руку на ствол. — Но, я не верю в эти фокусы!
— И как они это делают?
— Каким-то образом подают знаки. Не знаю точно, — Шорн протягивает руку по стволу, ощущая ладонью рельеф. — Пойдем!
— Стой! — Дарина возвращает его рывком. — Посмотри!
Поверх испещренного узора коры появляется силуэт сердца. Розовая крошка, похожая на рубленные лепестки цветов, отпечатывает на стволе символ любви и ласки…
— Этого не может бы…
Дарина не дала ему договорить, губы прильнули к еще открытому рту. Неуклюжий и слегка болезненный первый в жизни поцелуй уносит сознание в бездну.
Она уже и не вспомнит, кто первый начал сдирать одежду, но осознание того, что произошло что-то взрослое и пугающее пришло вместе с болью внизу. Ее ладони сжимают вырванный из земли мох, а рот непроизвольно издает тем самые крики, что иногда доносятся из комнаты родителей. Платье сбилось на животе, оголяя прелести молодого тела. Шорн тяжело дышит, зарывшись носом в шее.
Десять минут спустя они возвращаются домой слегка порознь. Шорн, не прекращая, шепчет “как же это произошло” и “что они наделали”, а Дарина следует позади, сгорая от стыда и проклиная себя за совершенною слабость. Ну зачем она полезла его целовать, что же теперь делать…
…. ……
— Что будешь делать?
— Через три дня мой брат идет на торговую площадь, продавать кожу, — тараторит заплетающийся язык. — Главное, чтобы нашелся покупатель.
— Ты говорил это десять дней назад, Луц.
— Слушай, так уж вышло, — на веснушчатом лице читается испуг. — Я не могу ему приказывать.