За виновниками могли объявить охоту даже на национальном уровне. И, даже понимая это, Они не остановились.
Прикоснувшись ладонью к лицу, я неожиданно понял, что широко, до самых ушей улыбаюсь.
Не потому что умерла Пайра. Мне совершенно не было её жаль, тот факт, что она была моей биологической матерью, вообще ни на что не влиял. Но я точно не дошел до того, чтобы злорадно смеяться в стиле Доктора Зло над чьей-то гибелью.
Причина выползшей на лицо улыбки была в другом. Вся эта ситуация с попыткой отправить меня в кому, ночным нападением и убийством Пайры была, конечно, очень пугающей. А еще…
Интригующей.
Ведь на самом деле тот я, которого знали все, был скорее способом защиты. У меня не было физической силы, и потому мне пришлось стать настолько острым на язык и настолько колючим, чтобы никому даже в голову не пришло лишний раз ко мне лезть с кулаками.
Нет, конечно пай-мальчиком я тоже не был. Но я совершенно точно не общался бы в том же стиле с людьми, готовыми относиться ко мне адекватно.
А ещё у меня не было каких-то наполеоновских планов на жизнь. Скорее наоборот, я хотел жить в спокойствии и комфорте, по своим и только по своим правилам.
Происходящее сейчас было во многом следствием импульсивного и необдуманного поступка: отправки своей работы в качестве вступительного испытания в университет. И я уже успел об этом сто раз пожалеть.
Если бы я этого не сделал и следом за этим не потянулся бы шлейф неприятностей, создав проводника Потока, я был бы доволен после совершеннолетия пойти в какой-нибудь административный институт и стать по итогу управителем одного из многочисленных предприятий семьи.
Развивая Ана, в какой-то момент я бы достиг уровня Цунами и смог бы сам, с помощью Потока, справляться со всеми бытовыми необходимостями. И на этом, без гребаных родственников под боком, в тишине, где-нибудь в небольшом домике, перед камином с хорошей книжкой, закончилась бы моя история.
К сожалению, произошло как произошло. За последние меньше чем две недели на меня свалилось столько дерьма, что мечту о тихом домике и камине пришлось запихнуть в самый дальний и темный угол. Все-таки даже сама моя жизнь уже не раз оказывалась под большим вопросом.
Вот только самым ироничным было то, что, выбравшись из рутины и оказавшись в хитросплетенной паутине интриг, я неожиданно понял, что искренне наслаждаюсь происходящим.
Продумывать варианты того, как избавиться от внимания главной ветви клана. Обещать Черному Тигру приготовить Кровавые Нити, понимая, что он убьет меня, если я не справлюсь, и зная, что делать Нити я не буду. Готовить ловушку для собственной матери, явившейся вонзить мне в грудь вводящий в кому яд.
Страшно? Да. Иногда даже очень.
А ещё невероятно волнующе.
Я не перестану быть лентяем где-то глубоко в душе. Не перестану всеми силами добиваться возможности каждый день спать минимум по восемь часов. Не перестану искать способы спихнуть на других свою работу.
Но если чем-то из этого придётся пожертвовать ради подобного адреналина и мозговой встряски — я буду в полном восторге. И если кому и надо будет дрожать от страха — так это тем, кто сумеет вызвать во мне этот восторг.
Пайру убили, поставив суицид. Отец нашёл её в их спальне на кровати с перерезанными венами, нож был в её же руке, никаких следов сопротивления.
Никаких доказательств того, что в комнате с ней был кто-то, не нашли. Помимо троицы балахонов и отряда боевиков, напавших на особняк с выходящей на городской лесопарк стороны, никто: ни слуги, ни бойцы отряда безопасности, ни даже сигнальная система особняка — не заметил посторонних.
И так как никого из нападавших захватить также не удалось, и никаких улик, кроме нескольких луж крови одной отрубленной руки они не оставили, как бы ни была сильна ярость отца, дело пришлось временно замять.
Так что по официальной версии до выяснения дополнительных обстоятельств причиной смерти было объявлено самоубийство.
Четыре дня я не выходил из особняка, как, впрочем, и вообще все домашние. Но в конце концов стало понятно, что, по крайней мере пока, жизнь нужно продолжить.
Однако до того предстояло сделать одно небольшое дело. Поприсутствовать на оглашении завещания Пайры.
Похоронили её быстро. Улик никаких на теле все равно никаких не нашли. И на похороны я не поехал как минимум потому, что находился под условным домашним арестом ради собственной же безопасности.
А вот на оглашение завещания отец меня притащил сам. И, как неожиданно оказалось, не просто так.