— Подозрительно.
— Я тоже так думал. Вернее, не знал, что думать. Даже заподозрил её в измене. Затем она вернулась и заявила, что после вас двоих больше детей у нас не будет. Никаких объяснений я так и не добился, после чего, собственно, мы и начали отдаляться. А потом родились вы. Архан родился здоровым, а ты…
— С дефектом.
— Да. Пайра не призналась, но я знал её достаточно долго и достаточно хорошо, чтобы понять: то исчезновение было связано с твоими ногами. Вероятно, она отправилась куда-то в надежде, что ей помогут избавиться от одного из зародышей, но что-то пошло не так.
— М-да… — протянул я.
Что-то в этом всем определённо было. Я чувствовал, что все странности, произошедшие за последнюю неделю, были напрямую связаны с только что рассказанной отцом историей.
Однако для того, чтобы собрать полную картинку, недоставало нескольких важных кусочков пазла, из-за чего Пайра выглядела какой-то полубезумной, связавшейся с неизвестной организацией ради расправы над собственным ребенком, появлению которого изначально была невероятно рада.
— Можешь вытащить все лишнее из кольца? — спросил я у отца.
— Конечно, — кивнул он.
Через минуту на столе рядом с кошачьим глазом лежали та самая тоненькая игла и под стать ей трубочка из дорогого и редкого пластика.
— Механизм внутри я сломал, расплавил и запаял им же отверстие, — пояснил отец. — Теперь это просто кольцо.
— Хорошо, — кивнул я, надевая его на большой палец левой руки.
— Будешь его носить?
— А почему нет? — пожал я плечами. — Это все-таки мне завещано. Или хочешь его вернуть?
— Нет уж, спасибо, — невесело хмыкнул отец. — Не после того, что случилось.
— На всякий случай. Наше соглашение же в силе?
— Не совсем. — Я уже хотел начать возмущаться, но отец меня остановил. — Я не в том смысле, погоди. Я много думал после смерти Пайры. И я признаю, что во многом тебя недооценивал и относился соответствующе, не собираясь даже брать в расчет твои другие таланты. И также признаю, что мы уже вряд ли сможем стать настоящими отцом и сыном. Для этого поздновато.
Я фыркнул.
— Начало многообещающее.
— Я не расскажу об Ане главной ветви, позволю тебе и дальше работать на Львиной Арене, даже помогу, в разумных пределах, чтобы не привлекать нежелательного внимания. Но теперь не из-за твоих угроз, а потому, что убедился, что ты уже способен по-настоящему помочь мне выследить тех, кто убил Пайру, и отомстить. Я понимаю, что для тебя это не лучшая мотивация. Но также понимаю, что ты найдешь в этом всем свою выгоду, и немалую. Поможешь мне с этим?
Вот это уже было по-настоящему многообещающе. Вот, значит, каково это было — заслужить признание отца?
Не скажу, что я был впечатлен или особо растроган. Но его предложение, не как возможной разменной монете в делах с главной ветвью, не как ущербному сыну, а как равному определённо согрело мою душу на пару градусов.
— Партнеры, — ухмыльнулся я, протягивая Рагану иф Регулу руку.
Он хмыкнул в ответ, а затем с уверенностью пожал руку Лейрану иф Регулу.
— Партнеры.
Одна проблема была решена. Можно было больше не переживать о том, что отец меня сдаст главной ветви. Хотя, к сожалению, участь отправки в институт клана никуда не делась, так как это решал не он.
Следующей же на повестке дня, причём буквально, была проблема встречи со своими старшими братьями и сестрами на поминальном ужине.
Какие-то из них были ко мне совершенно равнодушны, какие-то были слишком взрослыми, чтобы иметь обо мне хотя бы примерное представление. Но были и такие, на фоне кого Ива с Этаном могли сойти за невинных овечек.
И со всеми ними мне предстояло не только сидеть за одним столом, но и провести остаток дня в долгих светских разговорах. Избежать этой участи было невозможно, так как это означало бы неуважение к покойной, показывать которое на широкую аудиторию пока было рановато.
Потратив остаток дня за практикой Потока, я с помощью близнецов переоделся в неудобный, слишком тесный костюм, и на лифте спустился в главную залу особняка.
Что же. Пообщаемся с родственничками.
Глава 16
Ужин прошёл в неожиданном спокойствии.
Похоже, смерть Пайры, бывшей для большинства присутствующих все-таки куда больше матерью, чем для меня, все-таки сказалась на братьях и сестрах куда больше, чем я думал изначально и, вероятно, больше, чем они сами хотели бы показать.