Однако существовал и другой «режим». Наши с Аном сознания могли слиться воедино, что давало мне не только в разы лучший контроль над всеми техниками, так как пропадал посредник, но и в разы ускоренную реакцию.
Проблем было две.
Первая: я терял контроль над собственным телом. Вернее, его перехватывал Ан, то есть по сути мы как бы менялись.
Я все еще мог командовать ему что делать также, как делал это раньше, и беззащитной моя тушка не оставалась. Но управлять человеческим телом также искусно, как я управлял его паучьим, Ан не мог. Так что никаких сложных манипуляций вроде письма или тем более речи совершать было невозможно.
И вторая проблема: поддерживание этого режима давала огромную нагрузку как на разум, из-за максимально нестандартной обстановки, так и на тело, так как Поток начинал протекать через мой организм, не укрепленный уровнем Полного Штиля.
Тем не менее, для того, чтобы быстро и максимально эффектно закончить этот бой и наглядно продемонстрировать мои возможности старейшинам главной ветви, это был идеальный вариант.
Я чувствовал, как каждый мускул моего тела кричит от боли, но не мог остановиться. Энергетические нити Ана, увеличившиеся в количестве вдвое, в толщине — втрое и, полностью подконтрольные мне, начавшие двигаться по сложным траекториям, будто змеи, начали опутывать Гаррина, сковывая его движения.
Он снова попытался использовать лезвия из энергии Потока. Но я закутывал его в паутину быстрее, чем он успевал их резать. К тому же ставние толще нити теперь нужно было сильно натянуть на лезвиях, чтобы они порвались и я успевал изменить их положение, убирая с острых мест.
Высокий и мощный боец рычал, как зверь, попавший в ловушку, но я знал, что ему уже не выбраться.
— Ты думаешь, что сможешь удержать меня? — тем не менее проревел он, его голос звучал как гром.
Я не ответил. Во-первых, не мог из-за напряжения и сосредоточенности, во-вторых, не мог технически, так как телом сейчас управлял Ан.
Гаррин рванулся вперёд в последний раз, параллельно ощетинившись лезвиями как какой-то боевой еж. Но я учел такой его маневр, и успел в последний момент слегка ослабить нити, чтобы их не порезало. А когда импульс его рывка закончился, я, наоборот, затянул паутину ещё туже
Он снова попытался вырваться, но нити держали его крепко. Я видел, как его глаза расширяются от удивления, а затем — от страха. В конце концов он снова рухнул на пол зала всего в метре от моих ног.
— Ты… ты не можешь… — начал он, но я не дал ему закончить.
— Я могу, — сказал я, вернувшись в свое тело. — И я только что доказал это.
Я чувствовал, как все взгляды устремлены на меня, но я не мог позволить себе расслабиться. Я знал, что это только начало.
Зал замер на мгновение, а затем взорвался шумом. Аплодисменты, крики, возгласы — всё смешалось в единый гул, который отдавался в моих ушах, как далёкий гром. Я, не двинувшись с места, все также стоял в центре арены, но чувство было такое, будто я пробежал марафон.
Однако это того стоило. Одни зрители смотрели на меня с восхищением, их лица светились уважением. Другие — с недовольством, их губы были сжаты в тонкие линии, а глаза сверкали холодом.
Я увидел, как старейшины главной ветви обмениваются взглядами.
— Лейр иф Регул, — раздался голос Нарлана. — Ты доказал свою силу сегодня. И допущен до участия в «трех годах, определяющих тридцать лет». Но ты должен раскрыть секрет своих способностей, — продолжил он, его голос звучал как приговор. — Использование Потока с настолько травмированным телом до сих пор считалось невозможным. Мы не можем позволить тебе применять неизвестные техники без нашего контроля.
На мое лицо выползла ехидная ухмылка.
— Не могу, к сожалению, — развел я руками. — Мои способности — результат моих усилий. Я не отдам их просто так.
Нарлан посмотрел на меня с ледяной яростью.
— Ты думаешь, что можешь скрывать свои секреты от нас? — спросил он, его голос звучал как угроза. — Можешь спорить с нами?
— Я думаю, что мои способности — это моё личное дело, — ответил я, мой голос звучал твёрдо.
— Если ты не раскроешь свои секреты, ты не получишь стажировку.
Я почувствовал, как в моей груди закипает гнев, но я сдержал себя.
— Я уже не раз доказал свою ценность и свои навыки, этим полностью заслужив право участия в «трех годах». И вы можете спросить кого угодно: я старался ради клана и не сделал ничего, что могло бы заставить считать меня угрозой. Клан, с другой стороны, не сделал для меня ничего. Моя техника использования Потока — полностью мое изобретение и достояние. Если хотите получить ее, то предложите что-то равноценное. Стажировка — определенно не то, чем можно оплатить настолько важное открытие.