Лаборатория Нимпуса встретила меня волной удушающих запахов, от которых я уже успел немного поотвыкнуть. Я прищурился, пробираясь между стеллажами.
Старик не обернулся. Его костлявые руки, покрытые химическими ожогами, дрожали над алхимической печью, куда он подбрасывал щепотки порошка, вызывая вспышки зеленого пламени.
— Как стажировка? — поинтересовался он, не отрываясь от работы. — Не бьют?
— Мне нужно кое-что смертельное, — сказал я прямо, наблюдая, как его спина напряглась. — Не просто яд. Что-то… безотказное.
Нимпус наконец повернулся. Он отодвинулся от печи, опустился на табурет.
— Для кого? — спросил он, тряся перед моим лицом склянкой.
— Для страховки, — ответил я. — На случай, если кто-то решит, что калека — легкая добыча.
— Ты играешь с огнём, парень. Спички детям не игрушки.
Я не отводил взгляда:
— Нормально. Я уже взрослый.
Нимпус замер, потом неожиданно рассмеялся.
— Ладно. — Придумаю что-нибудь интересненькое для тебя, по старой дружбе, чего еще нет ни в одном справочнике.
— Спасибо. Ты и так знаешь, но все-таки скажу: просто так я это использовать не стану.
— Знаю, — кивнул старик.
Тени от высоких кипарисов ложились на каменную скамью в дальнем углу сада, где солнце пробивалось сквозь листву лишь редкими золотыми лучами. Я выбрал это место не случайно — здесь было достаточно уединенно, но при этом шанс того, что нас подслушают, был минимален.
Этан расслабленно сидел, откинувшись на спинку скамьи, его длинные пальцы перебирали рукоять кортика на поясе. Ива, напротив, ерзала как будто в одном месте было шило. На ней был тренировочный кожанный доспех — значит, пришла с занятий.
— Вы ведь и сами понимаете, что я прав, — сказал я, разводя руками. — В одиночку вас ждет только разгром. Тем более что ваш главный страх прошлого года, даже окончив стажировку, осталась в центре.
Ива фыркнула:
— И что, мы должны верить, что ты нас спасешь?
— Будь моя воля, сестренка, — широко улыбнулся я, — я бы запихнул тебя в колодки, а потом привел к тебе десяток кадетов. Но вы нужны мне также, как и я нужен вам. Вместе мы сможем дать отпор даже Мириа. Особенно если привлечем достаточно единомышленников.
Она резко вскочила, её коса взметнулась, как хлыст:
— Ты еще полгода назад был никем! И что, мы теперь должны тебе подчиняться?
— Нет. — Я медленно сложил карту. — Не должны. Если вы решите умереть гордыми и одинокими — это ваш выбор. Но если мы будем заодно, то принимать решения должен тот, у кого хотя бы есть мозг.
Этан первым нарушил молчание.
— Допустим, мы согласны. Что конкретно ты предлагаешь?
Его голос был ровным, но пальцы сжали край скамьи так, что костяшки побелели.
Ива всё ещё стояла, напряжённая, как тетива лука. Её глаза метались между мной и братом.
— Пока что просто альянс, — сказал я. — Временный. Мое главенство условно. Мы делимся информацией, прикрываем спины. А там… посмотрим.
— Хорошо. Но с условием: никаких тайн. Если я узнаю, что ты что-то скрыл…
Он не договорил. Я кивнул. Ива закатила глаза, но тоже кивнула — коротко, резко, как будто делала одолжение. Брата в таких вопросах она всегда слушалась.
Они согласились. Но в их глазах всё ещё читалось недоверие. Как и в моих. Временные союзники. Но лучше, чем никакие.
— Но я не согласна, что ты будешь главным, — вдруг заявила Ива. — Главным должен быть тот, кто сильнее.
— А ты считаешь, что ты сильнее?
— Конечно.
— Давай тогда проверим, — пожал я плечами.
— Давай!
Солнечные блики прыгали по полированному полу тренировочного зала, слепя глаза при каждом отражении. Этан стоял в стойке у дальнего конца зала, его тень резко очерчивалась на белой стене. Пальцы правой руки сложились в знакомый жест — указательный и средний вытянуты, остальные поджаты к ладони.
Первый выстрел прозвучал как хлопок разорвавшейся пергаментной страницы. Голубая энергетическая сфера размером со сливу прочертила в воздухе идеально прямую линию и вонзилась в центр мишени на противоположной стене. Запах озона смешался с пылью, поднятой ударной волной.
Крайне мощные пули Потока, а скорость и точность и вовсе заслуживали лишь аплодисментов. Этан стрелял сериями по пять зарядов, делая между подходами паузу ровно в три секунды — время, за которое его энергетические каналы успевали восстановиться. Но уже на шестой серии я заметил, как его левое плечо подрагивает.
«Тридцать первый выстрел будет провальным», — подумал я, наблюдая через глаза Ана, более чувствительные к Потоку, чем человеческие.