Я закрыл глаза — и мир перевернулся. Теперь я смотрел на него и ощущал его через Ананси, и хотя к подобной картинке я уже привык, это все равно каждый раз ощущалось предельно странно.
Дождавшись, когда техники покинут камеру и ворота окажутся герметично закрыты, я протянул нити к телу ящера. Пасть, глаза, ушные впадины, прочие отверстия — нити тоньше волоса с легкостью проникали в его организм, а затем разделялись на еще большее количество еще более тонких паутинок для использования открытого мной недавно свойства «Потоковых магнитных линий».
За изучением состояния тела Замершего я потерял счет времени и, когда пришел в себя и вернулся в человеческое тело, половины ученых в обзорной комнате уже не было. Вероятно, ушли на перекур или на обед.
Однако очкарик, настоящее имя которого было Лемрин ол Регул, глава исследовательской группы, приставленной к полученному-таки недавно от контрразведки после улаживания кучи формальностей Замершему, все еще стоял на том же месте, пристально глядя на меня.
— Что-то увидели?
Ему явно претило обращаться на Вы к мальчишке, которому еще даже двадцати не исполнилось. Но я теперь принадлежал к главной ветви клана, да и список моих заслуг был довольно внушительным. Так что быть вежливым ему приходилось.
— Идею, — кивнул я.
— Поподробнее, если можно.
— Поток в его теле неподвижен — это правда. Но нервные импульсы никуда не делись, и мозг показывает определенную активность. Проблема в том, что замерший Поток не позволяет мозгу работать в штатном режиме, лишая его основных функций.
— Это и так было понятно, — с некоторым раздражением ответил Лемрин.
— Я знаю, — спокойно кивнул я. — Но при обследовании я понял, что замерший Поток не повреждает мозг и даже не ограничивает в нем никаких процессов. Он просто блокирует связь между физической составляющей и тем, что находится выше — душой, если угодно. Без этой связи и без естественного течения Потока в теле, которое также могло бы подсказать мозгу правильные алгоритмы действия, единственное, что остается — это безумие.
— Вы уверены? — Лемрин на этот раз искренне удивился. — Не скажу, что это прямо сенсация, такие идеи выдвигались, но их было едва ли возможно проверить и, если вы правы, это может дать новое направление для изучения Замерших!
— Более чем, — кивнул я. — Моя связь с проводником идет через душу, так что я очень тонко чувствую такие вещи. Тем более осмотр мне удалось провести очень тщательный. И я подумал вот о чем: если его мозг не поврежден, то есть он способен на все свои здоровые функции, и дело только в душе, то можно переложить задачу контроля за правильной работой мозга на проводников. Правда, для этого их собственный разум должен быть достаточно развит, то есть до сферы Сдвига Тверди ничего не выйдет, но это уже вопрос десятый.
— Хотите создать проводников для Замерших?
— Хочу сделать Замершими владельцев проводников, — ухмыльнулся я.
Лемрин пару секунд смотрел на меня круглыми от шока глазами, но затем до него дошло.
— Главная проблема неспособности самостоятельно контролировать Поток после создания проводинка — слабое тело. Но если удастся переложить задачу по сохранению правильной работы мозга на проводника, то можно будет без опаски заморозить Поток в организме, заставив его постепенно укреплять ткани и органы, при этом не рискуя безумием! Гениально!
— Рад, что вы поняли мою задумку.
— Но… — он понурился. — Риски колоссальные. Малейшая ошибка на любой из стадий…
— Я и не говорю допускать ошибки, — пожал я плечами. Но представьте воина, чье тело не уступает Замершему. Без их безумия. Без слабостей.
Молодой лаборант, до сих пор тихо сидящий в углу, восторженно ахнул:
— Это… это же революция!
— Теоретически… возможно. Но нужны испытания. Месяцы исследований…
— Тогда не будем медлить.
###
Я стоял, опираясь на рукоятки специальной стойки, перед матовой поверхностью диагностического зеркала, отражавшего движение Потока в моем теле. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, и я услышал характерный хруст суставов — слишком громкий в этой стерильной тишине.
Ананси, сидевший у меня на левом плече, в зеркале выглядевший как сгусток белого сияния, шевельнул передними лапками, его белоснежное тельце контрастировало с темной тканью моей рубашки.
— Показатели неудовлетворительные, — раздался спокойный голос доктора Лисандра.
Он стоял по другую сторону зеркала, с его стороны прозрачного, и изучал мое состояние. Впрочем, он мог и не говорить вслух. Я и так видел хаотично скручивающийся и клубящийся, будто витки сигаретного дыма, Поток, начинающийся от середине икр.