###
Ночь опустилась на корабль, принеся с собой кромешную тьму, нарушаемую лишь редкими огнями навигационных огней и приглушенным свечением потолочных светильников в коридорах. У двери каюты Юлианны стояли двое: я и Ленак.
Он появился здесь без лишних слов, заняв позицию напротив меня. Его лицо было каменной маской, но в глазах читалась непреклонная решимость. Позор прошлого дня и обнаруженная бомба вынудили его взяться за дело всерьез и самостоятельно.
Он, первый телохранитель, теперь лично стоял на ночной вахте, чтобы искупить вину и не допустить нового скандала. Мы не разговаривали. Тишина между нами была густой и напряженной, наполненной невысказанными подозрениями и взаимным недоверием.
Я стоял, оглядывая коридоры, при этом выпустив тонкую нить Ананси в пол под собой и отправив ее вниз, в то самое техническое помещение под нами, где все еще лежала вторая, уже «обнаруженная» и снова замаскированная бомба.
Я настроил восприятие Ананси на любое постороннее присутствие и где-то в третьем часу ночи ощутил их.
Двое. Я не открывал глаз, но мое тело напряглось. Ленак, почувствовав изменение в моей позе, тут же насторожился.
— Что? — его голос прозвучал как выдох.
Я медленно покачал головой, не прерывая концентрации. Я не мог ему рассказать про Ананси.
Через мгновение я «увидел» их совсем четко. Двое мужчин спустились в отсек и теперь стояли прямо под каютой принцессы. Их энергетические сигнатуры были мне знакомы по предыдущим дням плавания.
Один — чиновник из министерства иностранных дел, невысокий и суетливый человечек по имени Эрвин. Второй — распорядитель, отвечавший за всю логистику визита Юлианны в Холодной Звезде, майор Дорран. Именно он должен был обеспечивать безупречную организацию всех мероприятий, именно он знал маршруты и расписания лучше кого бы то ни было.
И сейчас они оба находились в нескольких футах под нами, в темноте, рядом с устройством, предназначенным для убийства принцессы. Я не мог позволить себе роскоши четкого аудио или чтения по губам — такая концентрация энергии в паутине неминуемо выдала бы мое присутствие любому, кто хотя бы немного чувствителен к Потоку. Но язык тела говорил достаточно.
В моем восприятии они были двумя фигурами, вылепленными из слабых энергетических силуэтов и вибраций, которые их движения отсылали в окружающее пространство.
Чиновник, Эрвин, был сгустком нервной, агрессивной энергии. Его поза была напряженной, он постоянно переминался с ноги на ногу. Его руки двигались резко, отрывисто — он тыкал пальцем в направлении распорядителя, затем — в пол, туда, где была спрятана бомба.
Его голова была резко наклонена вперед, плечи подняты — классическая поза угрозы и давления. Он что-то требовал. Настаивал.
Распорядитель, майор Дорран, был его полной противоположностью. Его силуэт казался съежившимся, плечи были ссутулены, голова опущена. Он несколько раз отступал на шаг, его руки поднимались в защитном жесте, затем опускались.
Он потер лицо ладонью — жест усталости, отчаяния и стыда. Он не хотел этого делать. Его вся поза кричала о внутреннем конфликте, о нежелании подчиняться.
Эрвин, видя его колебания, стал еще более напористым. Он сделал резкий шаг вперед, сократив дистанцию, его палец почти упирался в грудь Доррана.
И тут Дорран сломался. Его плечи безнадежно обвисли. Он медленно, нехотя, кивнул. Затем он отвернулся от Эрвина и опустился на колени в том самом месте, где была заложена бомба.
Его пальцы скользили по полу, пока не нашли едва заметную щель. Он что-то нажал, и часть панели бесшумно отъехала в сторону.
Значит, тайник оборудовал он. Это объясняло многое — его доступ, его знание корабля. Но он был пешкой. Исполнителем, действующим под принуждением.
Дорран замер, его рука застыла в темном отверстии тайника. Он явно ожидал чего-то — слабого свечения, гула заряжающейся энергии, любого признака того, что устройство все еще активно и готово к работе.
Но ничего не происходило. Бомба, чей детонатор я сломал, лежала мертвым грузом.
Его поза изменилась. Напряжение сменилось недоумением. Он наклонился ближе, словно не веря своим глазам, его пальцы снова зашевелились внутри тайника, ощупывая неодушевленный металл. Он замер в полной растерянности, не понимая, почему заложенное им орудие смерти безмолвствует.
Я резко открыл глаза, разрывая связь с паутиной. Ленак тут же уставился на меня, его рука уже лежала на рукояти кинжала.
— Внизу, — выдохнул я. — Кто-то есть в техническом отсеке под каютой. Двое.