Он вернул руку между ее ног, расставляя их шире, и снова скользнул пальцем, теперь без когтя, в ее киску, находя вход. Его пристальный взгляд удерживал ее. — Я хочу изучить тебя здесь, моя Ахмья.
Рекош засунул палец глубоко в нее.
Ахмья резко втянула воздух. Ее тело напряглось, когда влагалище сжалось вокруг пальца. Он был длинным и толстым, почти таким же толстым, как вибратор, которым она пользовалась когда-то на Земле, и он растягивал ее, наполнял.
— Кир’ани ви’кейши, — прогрохотал он, отводя палец назад, прежде чем ввести его еще глубже. — Твое тело приветствует меня. Жаждет меня.
Его слова в сочетании с ощущением пальца, ласкающего изнутри, заставили ее задрожать. Она провела ладонями обратно по его груди к плечам и прошептала:
— Это так.
Наклонив голову вперед, он потерся лицом о щеку Ахмьи, затем о ее ухо и волосы, все время двигая пальцем медленно, намеренно, почти лишая ее дыхания с каждым сильным толчком.
— Горячее, влажное и мягкое, — он провел языком по чувствительному местечку у нее за ухом. — Как ты называешь свою щель?
Ахмья захныкала.
— Моя… моя киска.
С рычанием он засунул палец сильнее, глубже, заставив ее ахнуть.
— Твоя киска принадлежит мне. Ты моя, Ахмья, и ты будешь моей полностью.
— Я твоя. Я всегда была твоей.
Каждый ее нерв горел от возбуждения, когда Рекош разжигал ее наслаждение все сильнее и сильнее, и ее тело откликалось само по себе. Она покачала бедрами, оседлав его руку, не в силах сдержать хриплые звуки, когда экстаз расцвел внутри. Это была агония, это было блаженство.
Ахмья застонала, сжала челюсть и подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Поцелуй меня, Рекош.
Он отпустил ее груди и, вместо этого, сжал ее подбородок. Затем прижался ртом к ее рту, жестко и требовательно, терся о ее губы, пока она не открылась ему. Его длинный язык скользнул внутрь, переплетаясь с ее языком.
Ахмья зарылась пальцами в его волосы и притянула ближе. Раскачиваясь на его пальце, она посасывала язык, проводя своим по его клыкам и наслаждаясь их остротой, и осыпала отчаянной россыпью поцелуев шов его неровного рта. Все это было слишком хорошо, чтобы заканчиваться.
— Рекош, — прохрипела она, ее киска задрожала.
Он прервал поцелуй с рычанием. Его дыхание было резким, а тело напряглось.
— Мне нужно целовать тебя.
Ахмья провела губами по его подбородку.
— Тогда поцелуй.
Его красные глаза, и без того горящие, вспыхнули жарче и ярче, прежде чем он резко убрал руку от ее киски. Ахмья тут же оплакала потерю прикосновений, умоляя о них, но он помешал ей последовать за ним, удержав за бедра верхними руками.
Отпустив Ахмью назад, Рекош уперся нижними руками в землю и потянул ее вперед.
— Хочу попробовать тебя на вкус, — он зарылся лицом между ее бедер, языком раздвигая киску.
Ахмья ахнула и вцепилась в волосы Рекоша, когда наслаждение захлестнуло ее. Его язык скользил, поглаживая и облизывая. Ощущение было таким же странным и ошеломляющим, как и тогда, в первый раз. За исключением того, что сейчас она не оттолкнула его. Она притянула его ближе.
— Рекош… — простонала она.
Он замурлыкал, с одобрением, ненасытно, и пронзил вход языком, засовывая его глубоко в нее.
— Ах! — голова Ахмьи откинулась назад, и ее веки, дрожа, закрылись. Ногти царапнули кожу его головы, и она раздвинула ноги шире, предоставляя ему более легкий доступ. Позволяя протолкнуть язык еще глубже. Он зарычал, звук проник в нее и заставил пульсировать клитор. Длинные пальцы сжались, крепче держа ее и не давая сбежать.
Не то чтобы она думала о побеге. Она хотела оставаться здесь вечно. Она была поглощена им. Потерялась в нем. Волнующее прикосновение его когтей, клыков к ее лону, возвышенное ощущение языка, проникающего в ее киску и выходящего из нее, теплое дыхание и пряный аромат, наполняющий ее легкие, — все это закружилось, унося ее на волнах экстаза, стирая всю вселенную, кроме Ахмьи и Рекоша.
Когда Рекош вынул язык из ее канала и закружил им вокруг клитора, удовольствие Ахмьи усилилось. Она прикусила нижнюю губу зубами, заглушая нарастающие крики, пока он жадно лизал ее, снова и снова. Рекош сжал ее задницу так сильно, что останутся синяки, и кончики его когтей впились в ее плоть. Но ей было все равно. Каждое восхитительное движение языка подталкивало ее все ближе к краю, пока он не впился в клитор, и она распалась.
Тело Ахмьи напряглось, а рот открылся в беззвучном крике. Ее мир перестал существовать.
Она перестала существовать.
А затем восторг пронзил ее.
Ее крики эхом отдавались в джунглях вокруг, пока тело сотрясалось в конвульсиях. Внутренние стенки затрепетали, а сердцевина сжалась так сильно, что это граничило с болью.
И за этим последовал поток жидкости.
Прямо в лицо Рекошу.
ГЛАВА 18
Глаза Ахмьи распахнулись, и все удовольствие было смыто волной унижения.
Рефлекторно она положила руки ему на плечи и толкнула.
Рекош зашипел. Когти впились в ее задницу, усилив хватку, и он вскинул голову. Блестящая жидкость — ее влага — стекала у него изо рта по подбородку, а глаза сверкали, дикие и голодные. В это мгновение он был похож на зверя, трапезу которого только что прервали.
Их взгляды встретились, и Ахмья в шоке прижала руку ко рту.
Рекош молча уставился на нее, напряжение исходило от его застывшего тела. Он резко вдохнул через нос, прежде чем слегка приоткрыл рот. Длинный язык выскользнул и заскользил вокруг, слизывая ее жидкость со шкуры.
Ахмья сжала бедра вместе. Ее возбуждение покрыло их и стекало по внутренней стороне ног.
О Боже… Я не могу поверить, что я… я…
Я только что сквиртанула ему в лицо!
— Мне так жаль, — быстро сказала она, пылая всем телом.
Низкое рычание зародилось в его груди. Двигаясь неуклюже, но с очевидной осторожностью, он убрал руки с ее задницы, ослабляя давление когтей, и встал.
Брови Ахмьи нахмурились, а желудок скрутило от беспокойства. Она сделала что-то не так?
Ты имеешь в виду, помимо того, что тщательно залила ему лицо?
О Боже, О Боже, О Боже!
Такого с ней никогда не случалось, когда она самоудовлетворялась. Она никогда не испытывала ничего настолько сильного, настолько неконтролируемого. Как что-то может быть таким приятным, будучи таким унизительным?
Ахмья сжала пальцы и прижала кулаки к груди, опустив взгляд в землю.
— Рекош, я… мне так жаль. Я не знала, что такое могло…
Он схватил ее за подбородок и приподнял лицо, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Нет.
Она нахмурилась.
— Нет?
Но он только отпустил ее и отвернулся, ничего не объясняя. Его задние ноги двигались, вытягивая из фильер толстую нить шелка, которую он передавал в руки и наматывал как растущий моток веревки.
— Рекош? Ты… в порядке?
— Ты нужна мне, — прохрипел он. — Вся ты.
Трепет пробежал по ее телу в ответ на его слова.
— О…
Ему не было… противно?
Разорвав когтями первую нить, он немедленно начал вытягивать другую, с каждым мгновением его движения становились немного быстрее, немного менее сосредоточенными.
— Рекош, что ты делаешь?
— Оковы.
Сердце Ахмьи подпрыгнуло. Оковы. Для нее.
Самцы-вриксы связывали своих самок, когда были готовы к завоеванию, к… спариванию.
Она пошевелила пальцами ног в мягкой траве, предвкушение смешивалось с тревогой. Лоно гудело от последствий оргазма, и больше, чем когда-либо, она осознавала пустоту внутри себя. Она чувствовала его палец, чувствовала его язык, и теперь…