Ахмья выгнула шею и прохрипела:
— Да! Ты так сильно мне нужен.
Жвалы Рекоша раздвинулись. Ее звуки, ее запах, ее ощущения, ее красота… он потерялся в этом, потерялся в ней. Но что-то кольнуло его разум. Другой инстинкт, пока отвергнутый. Другая потребность.
Ее плоть была такой прекрасной, такой гладкой и нежной. Идеальной, если не считать одного. Не хватало только одного.
Все будут знать, что она моя.
Все узнают о моем заявлении.
Рычание вырвалось из его груди, когда он склонился над ней, раздвинул челюсти и вонзил зубы в ее плечо.
Ахмья закричала. Ее тело напряглось под ним, и теплая кровь потекла ему в рот. Она была сладкой, с привкусом, который он не мог определить.
На ней будет моя метка.
Он вонзил зубы глубже.
Моя.
Моя.
Рекош заставил себя открыть рот. Огонь внутри него превратился в обжигающее пламя, и давление в стебле было слишком огромным, чтобы его можно было осознать. Малейшего подергивания тела Ахмьи должно было быть достаточно, чтобы подтолкнуть его к краю, заставить его лопнуть. И все же каким-то образом он удержался на месте достаточно долго, чтобы осторожно слизнуть кровь с ее раны.
— Моя найлия, — промурлыкал он. — Мой драгоценный маленький цветочек.
Моя.
— Мой лувин, — пылко произнесла она, поворачивая к нему лицо. — Мой муж.
Ее слова разожгли внутреннее пламя Рекоша. Он приподнялся, опираясь на предплечья, и наклонил голову, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Несмотря на трепещущие ресницы, она выдержала взгляд, темные глаза блестели от желания, как и его.
Он отстранился и жестко вонзился в нее, снова и снова, двигаясь с новообретенной энергией и страстью. Ее вздохи и стоны сливались с его рычанием после каждого толчка.
Жар и давление распространялись и усиливались.
— Связан с тобой, — прохрипел он между вдохами. — Я… связан. Мы связаны. Нить к нити. Сердце… к сердцу. Дух с духом.
— Да, — прошептала она.
С последним толчком Рекош погрузил член так глубоко, как только мог, пока ее киска не обхватила выпуклости, запечатав его внутри, и его щель не оказалась на одном уровне с ее.
В этот самый момент ее лоно сжало его с ошеломляющей силой, с ошеломляющей потребностью, и все это давление внутри него наконец лопнуло. Звериный рев раздался из горла Рекоша, когда семя вырвалось из стебля. Он закрыл глаза. Удовольствие полностью окутало его зрение багровым и заглушило все мысли.
Был только всепоглощающий восторг. Нить, которая связала Рекоша с Ахмьей, которая сплела их сердца, их души воедино полностью и окончательно. Блаженство, чистое и истинное.
Ни с кем больше невозможна такая близость. Невозможно быть так сплетенными. Подходить друг другу так органично, так идеально. Даже сама Восьмерка не смогла бы лучше спланировать это единение.
Даже сама Восьмерка не смогла бы создать такое прекрасное создание, как найлия Рекоша.
Сквозь эту эйфорическую дымку он осознал, что щель на конце его стебля раздвигается, что усики появляются, чтобы погладить свою пару изнутри. Его дыхание участилось, когда их трепетные движения послали через него новые импульсы экстаза, выталкивая еще больше семени.
Но истинную радость ему принесла реакция Ахмьи.
Она ахнула.
— Что это…
Ее слова вырвались с криком наслаждения, от которого все ее тело напряглось под ним. Киска сжалась вокруг его члена так сильно, что у него перехватило дыхание, голова, казалось, закружилась, а конечности почти подкосились.
Жидкий жар затопил Ахмью изнутри. Рекош вонзил когти в землю и зарычал, наслаждаясь потоками удовольствия, когда она раскрылась вокруг него, когда ее конвульсии и крики вытянули еще больше семени из его стебля.
Когда безумие улеглось, и туман рассеялся из его разума, Рекош опустился на предплечья, возвышаясь над своей парой. Он склонил голову. Его грудь и плечи вздымались от неровного дыхания, а тело дрожало от натиска удовольствия, все еще охватившего его. Он ощущал Ахмью под собой, ее теплое дыхание, дразнящее шкуру, ощущал стебель, погруженный глубоко в нее, мягкие внутренние стенки, сжимающиеся вокруг, усики, трепещущие внутри.
Мягкие губы Ахмьи коснулись его груди.
— Рекош.
Низкое мурлыканье зародилось в груди, и он наклонился ближе к ней, зарываясь носом в волосы. Он вдохнул ее запах, который теперь так причудливо переплетался с его собственным. Их запах. Напевая, он убрал руку с ее груди и положил на сердце, которое быстро колотилось под его ладонью.
Жива.
Сколько раз он чуть не потерял Ахмью? Сколько раз ее жизнь едва не обрывалась, что никогда бы не позволило им дойти до этого? Спариться, связать себя воедино так яростно, что Рекош бросил бы вызов Восьмерке, прежде чем позволил бы им или чему-то еще забрать ее у него.
Медленно он переместил руку с ее сердца на горло, слегка обхватил его пальцами, снова нащупывая пульс, и погладил большим пальцем ее подбородок.
— Моя сердечная нить, ты разрушаешь меня.
Ахмья тихо промычала и поднесла связанные запястья к его лицу, обхватив ладонями его подбородок.
— Я люблю тебя.
Снова замурлыкав, он прижался лицом к ее ладоням, царапая их ртом в поцелуе. Но он замер, когда дрожь внутри него снова усилилась, принося новые волны удовольствия. Его усики вибрировали, лаская ее лоно и уговаривая раскрыться внутри, и одновременно вознося его на новую вершину.
Она извивалась всем телом, прижимаясь своей щелью к его.
— Рекош?
У него вырвался резкий вздох, и Рекош крепко сжал ее, отказываясь отпускать. Он открыл глаза, чтобы посмотреть на нее.
— Ахмья…
Ее грудь быстро поднималась и опускалась, а брови нахмурились. Она выгнула спину, сильнее прижимаясь к нему киской, принимая его ствол невероятно глубоко.
— Что я чувствую внутри? Что ты… — она застонала, закрыв глаза. — Я… Я… О Боже, я снова кончаю!
С криком она уронила связанные руки за голову. Ее тело напряглось, а влагалище сократилось.
Рекош зарычал, когда его охватил очередной оргазм. Их тела достигли кульминации в унисон, еще больше ее влаги смешалось с его семенем, его удовольствие смешалось с ее, их тела оставались соединенными, оставались переплетенными.
Рекош наслаждался этими ощущениями. Наслаждался близостью, которая была за пределами его самых смелых фантазий, за пределами всего, на что он мог надеяться. Вместе они плыли по волнам наслаждения.
Когда, наконец, ощущения начали отступать, Рекош защебетал.
— Ах, кир’ани ви’кейши. Если бы я мог связать нас вот так навеки, потому что здесь мое место. С тобой.
ГЛАВА 20
Ахмья лежала на животе поверх одеяла, расстеленного на ковре из густой травы. Руки под головой, глаза закрыты, а губы изогнуты в мягкой улыбке.
Вечернее солнце согревало влажную кожу, а рядом успокаивающе журчал родник. Это место, здесь и сейчас, было маленьким кусочком рая, дающим желанную передышку от тягот последних двух дней. И она никогда не могла даже представить себя в подобном месте — отдыхающей у кристально чистого бассейна посреди джунглей, обнаженной, с Рекошем, лежащим на боку рядом с ней.
Восхитительная дрожь пробежала по телу, когда Рекош неторопливо провел шелковым цветком по ее спине. Мягкие лепестки прошлись вдоль позвоночника, опускаясь к изгибу поясницы, прежде чем подняться над попкой. Жест был столь же любящим, сколь и дразнящим.
Жар закипал в животе, а желание горело в самой сердцевине, но Ахмья была довольна тем, что просто наслаждалась моментом. И как бы сильно она ни жаждала снова ощутить член Рекоша внутри, ощутить эту полноту, эту близость, эту связь, она была измотана их яростными занятиями любовью. Мышцы болели, на ней были синяки и царапины от его грубой, собственнической хватки, красные потертости от шелковых нитей, а плечо саднило в том месте, где Рекош укусил ее и оставил метку.