– Не слушай его, – крикнула с досадой Мэри, – мы, кажется, заблудились!
Охотник остановился, а следом за ним остановились и все остальные.
– Мы правда заблудились, – кивнул Охотник, сурово хмуря брови. – Здесь, на открытом пространстве, сложно сориентироваться даже мне. Возможно, что Церковь осталась сильно левее… И правее. Но важнее сейчас другое.
– Что? – осторожно спросила Бетти, выглядывая из-за плеча Рубашечника.
– Вы чувствуете запах?
– Запах?
– Я ничего не чувствую.
– Я тоже. А ты, Рубашечник?
– Я чувствую… – Рубашечник повел тонким носом. – Вода и гниль.
Охотник кивнул.
– Именно. Мне кажется, что мы каким-то образом оказались около Болот Тревоги.
Рубашечник поежился.
– Это единственный прямой путь. Как я и рассказывал, Болота Тревоги лежат совсем близко к Старой Церкви, ведь раньше это были прекрасные эльфийские озера. Самый короткий путь должен лежать через Болота.
– Но они непроходимые! Страшные! И гиблые! – запаниковала Мэри, и Энн взяла ее за руку, стремясь успокоить.
– Значит, мы пойдем через непроходимые, страшные и гиблые болота, – решительно сказала Бетти. – Потому что иначе мы совсем заблудимся. А Рубашечник говорит, что у нас осталось мало времени. Если мы… Если я и в самом деле разозлила Ткачиху и она отправилась по нашему следу, то мы все в опасности.
– К тому же в Холмах снова сменился рельеф, – сказал Рубашечник. – Я много бродил в Холмах с помощью чужих нитей, когда искал свои воспоминания. И я никогда не видел настолько высокой травы. Она словно специально хватает нас за ноги, мешает идти вперед. Я не поручусь за то, что мы сможем выбраться отсюда без потерь.
– Я вынужден согласиться с Рубашечником, – взгляд Охотника не предвещал ничего хорошего. – Все, что он сказал, правда. Я хорошо изучил Холмы и умею находиться в них долгое время. Но все мои навыки бесполезны там, где эта трава.
– Мне начинает казаться, что нас вынуждают идти вперед, – понуро сказал Рубашечник. – И мы идем уже достаточно долго. Если бы Ткачиха хотела, ее Охотники уже нагнали бы нас. Против скольких разом можешь выстоять ты, Охотник?
– Против десяти. Может быть, двенадцати, – Охотник пожал плечами. – Я один. Охотников много. И даже Таобсьер не сможет долго нас прикрывать. Ветра, какими бы своевольными они ни были, в конечном итоге подчиняются Ткачихе.
– И все-таки они еще за нами не пришли, – Бетти выпрямила спину, расправила плечи и подняла подбородок.
– У нас есть время, – сказал Рубашечник, – Но я не ожидал, что Холмы настолько переменчивы…
– Я тоже не думала, что наша карта окажется столь бесполезной, – грустно вздохнула Энн. – Мы с Мэри потратили кучу времени на изучение Холмов. Как оказалось, совершенно зря.
– Выше нос! Ваша карта нам уже так помогла!
Бетти обвела рукой заросшее травой поле.
– Мы пришли из Леса! А Лес очень далеко, и мы прошли через все эти Холмы и ветра, и очень близко к цели. Мы заблудились? Хорошо. Потеряли прямую дорогу? Еще лучше. Если к Мосту ведет единственная дорога, на ней наверняка нас уже поджидает засада. Мы пойдем через Болота Тревоги насквозь и пройдем за спиной у Охотников!
– А ты взбодрилась, Бетти Бойл, – улыбнулся Рубашечник.
– Еще бы, от нее отрезали эту дрянь, – пробурчал Охотник. – Только никто не знает, что там, в Болотах Тревоги. Эльфы ушли, и земли остались забытыми и стояли такими долгие годы, а после наполнились по капле чужой болью.
– Вот мы и узнаем, – Бетти решительно сжала кулаки. – Мы должны идти вперед. И как можно скорее. Чтобы выбраться отсюда!
Она глубоко вздохнула и сделала шаг вперед по направлению к мрачному туману, темнеющему вдали. Туман блестел и складывался в смутные силуэты, которые манили к себе. Бетти не любила туман, всегда в глубине души страшилась его, но сейчас ей было все равно. Охотник отрезал ее от Ткачихи, и она чувствовала прилив сил и надеялась только, что этих сил хватит, чтобы добраться домой.
Таобсьер сгустился вокруг них, словно стараясь обнять.
– Кажется, он прощается… – прошептала Мэри.
– Он же ветер, – мягко сказал Рубашечник. – Его место в Холмах. Он не может их покинуть.
Бетти почувствовала комок, вставший в горле.
– Ты так здорово помог нам, Таобсьер, – прошептала она и подняла руку, стремясь коснуться ветра. Таобсьер качнулся ей навстречу, заключая в дымчатые фиолетовые объятия. – Пожалуйста, будь хорошим ветром, не делай глупостей и береги себя. Ты замечательный друг.