Работа мастеров ее удовлетворила. Изящные тонкие тела, отлитые из черной бронзы, переплелись в замысловатых позах; казалось, еще мгновение, и они оживут, соскользнут с пьедестала и продолжат свой танец-кружение уже на полу мастерской. Только глазницы их были пусты. Элда обернулась к стоящему рядом Бэрду Гэдри, первому придворному ювелиру:
- Из Розенгрии нам доставили отборный жемчуг, две дюжины зерен. Я полагаю, лучших глаз тебе не подобрать. Сегодня же дам распоряжение доставить их в мастерскую.
- У нас подходят к концу золотые слитки, а надо отлить еще пятнадцать светильников…
- Послушай, Бэрд, не много ли ты просишь? Король и с жемчугом-то наверняка расстанется с трудом, а тут еще и золото…
- Неужели его величество не заботит достойный облик храма, о Великая жрица?
- Довольно. Конечно, заботит, потому ты получишь все, что необходимо для работы. Только не забудь преподнести что-нибудь в дар королеве Илете к годовщине свадьбы.
- Само собой, госпожа Элда. Не желаете ли подобрать что-нибудь и для себя?
- Жрице не пристало отягощать свое тело украшениями.
- А это?
Вэрд протянул Элде крохотную коробочку из позолоченного серебра, отделанную резными вставками из слоновой кости и крупными гранатами. Жрица не сумела побороть искушения, так хороша была безделушка. Она взглянула на дно шкатулки – на ней стояло личное клеймо Вэрда Гэдри. Мало кто удостаивался чести получить право на клеймо, сосчитать таких мастеров хватило бы пальцев на одной руке.
- Хорошо, я возьму ее, но исключительно из желания доставить тебе удовольствие. А как она открывается?
- Нажми на самый крупный гранат, госпожа Элда.
- Ой, какая прелесть!
Внутри лежала еще одна столь же тщательно отделанная коробочка. Черные глаза Элды светились любопытством, щеки чуть зарумянились, и она уже мало походила на недоступную и величественную служительницу Великих сил. «Совсем ребенок наша жрица», - подумал, глядя на нее, Вэрд. Пятая шкатулочка была не больше лесного ореха.
- Неужели и она открывается?
- Плоха та шкатулка, что нельзя открыть.
Элда острием булавки надавила на крошечный камешек на крышке – в коробочке свернулась тонкая, как паутинка, золотая цепочка.
- Такое украшение не отяготит тело Великой жрицы?
- Ты настоящий мастер, Вэрд! Кстати, я давно собиралась сказать, что алтарь духов Света за тобой.
Вэрд Гэдри склонил голову, пряча ухмылку – ради этого выгодного заказа он и трудился ночами над чудесной шкатулкой.
Довольная Элда Анорис покинула мастерскую. У ступеней храма ей преградила путь женщина в запыленном плаще, чье лицо было скрыто капюшоном:
- Молю духов Света о справедливости!
У Великой жрицы моментально испортилось настроение. Она не любила выслушивать всевозможные прошения и жалобы. Не любила из-за того, что почти всегда отказывала просителям, испытывая при этом чувство вины перед ними. Элда тряхнула непокрытыми волосами и сурово произнесла:
- Идем, женщина. Духи Света выслушают тебя.
Расчет Мерэны оказался верным. Элда искренне возмутилась, узнав о произошедшем. Конечно, она предполагала, что деяния жрецов вряд ли будут отличаться благородством, но… Одно дело сухое донесение, а совсем иное – женщина с молящими глазами, распростертая у ее ног. Сын Мерэны Эзи всего на три года был моложе Элды, почти ровесник, и она, по сути, такая же несмышленая девчонка, обрекала на смерть его мать, а та, не убоявшись заплатить страшную цену за свой поступок, отважилась прийти к Великой жрице, моля о спасении детей. Было от чего растрогаться. Элде хотелось уткнуться в колени Мерэны и плакать, плакать, плакать… Сердце щемило. Как Мерэна в тот миг походила на ее мать, как безумно, до боли захотелось вернуться домой…
За год служения Великим силам Элда Анорис научилась прятать подлинные чувства за маску равнодушия. Только не в меру затянувшееся молчание могло подсказать Мерэне о том, что происходило в душе жрицы. Справившись с волнением, Элда заговорила, стараясь придать словам уверенную, холодную интонацию:
- Духи Света говорят: поступок жрецов вероломен. Духи Света стали на твою защиту. Я прикажу немедленно освободить детей. Сама отвезешь жрецам мою грамоту. Тебя никто не посмеет преследовать, но при одном условии – ты с детьми навсегда покинешь Альдекцию. За ее пределами твори все, что заблагорассудится, живи, как умеешь, но никогда впредь Мерэна Эзи не должна вступать на альдекскую землю. Иначе долготерпение Великих сил иссякнет, и кара их будет сурова. – И вдруг неожиданно, поддавшись порыву теплых чувств, добавила, протянув Мерэне шкатулку Вэрда Гэдри. - А это от меня, возьми на память о Великой жрице Элде Анорис.
Они расстались. Мерэна покинула храм Великих сил с охранной грамотой, подписанной самой Великой жрицей. Мерэна Эзи была удовлетворена – девчонка оправдала ее надежды. От зорких глаз Мерэны не ускользнуло волнение Великой жрицы. Угрозы Элды мало тревожили ее, Мерэна знала – девушка не сумеет расправиться с тем, к кому прониклась состраданием. А значит, предатель Онор не уйдет от возмездия, и Мерэна успеет насладиться местью, а потом, кто знает, быть может, и покинет Альдекцию. Разумеется, на время, до лучшей поры.
В Элторену она возвращалась с гордо поднятой головой.
Бегство
Елло не сопротивлялся, когда его, полусонного, выволокли из каморки под крышей и потащили по пустынным ночным улицам Элторены. Он понимал свое бессилие. Сориентировавшись в ситуации, мальчишка мастерски разыграл роль малолетнего несмышленыша и, к великому удивлению перепуганной Илы, закатил перед похитителями крупную истерику, умоляя отпустить его к маме. Те только ухмылялись.
Детей Мерэны Эзи заперли в небольшой комнате на верхнем этаже храма, окно которой, к великой радости Елло, не было забрано решеткой. Едва переступив порог своей тюрьмы, он уже помышлял о побеге. Но не торопился с его осуществлением, решив для начала выяснить, насколько надежно их сторожат, и каков распорядок жизни обитателей храма. Спустя сутки Елло уже достаточно конкретно представлял план своих действий. Оставалось убедить Илу следовать за ним.
Сидя в своей излюбленной позе – тело, согнутое под острым углом, абсолютно прямая спина и локти, опирающиеся на колени, Елло вкрадчивым голосом уговаривал сестру:
- Ила, глупышка, вытри слезы. Не разводи сырости – стены заплесневеют, мокрицы появятся. Тебе нравятся мокрицы?
- Нет, они противные.
- Вот-вот, просто отвратительные. Давай-ка лучше вместе подумаем, как отсюда удрать.
- Удрать? Куда?
- К маме, конечно.
- Я боюсь, Елло.
С каждой новой фразой Елло все больше терял самообладание. Он уже не сидел – вышагивал по комнате, злобно посматривая на Илу. Его кроткая сестренка оказалась несгибаема в своем желании остаться в храме, и ни угрозы, ни уговоры не могли изменить ее решение. Стоило только Иле взглянуть на крохотные фигурки людей во дворе, как она вновь начинала плакать. Вспыльчивый от природы Елло с трудом сдерживал бешенство.