Глава 6
Манвэ, в очередной раз зайдя в кузницы к Аулэ, бросил взгляд на широкую спину Мелькора, который, совершенно не обратив на него внимания и даже не поклонившись как благодетелю, увлеченно орудовал молотом, и поморщился. Меньше всего ему хотелось бы видеть мятежного старшего брата рядом с супругой, а потому он решил попросил Аулэ уделять побольше времени вала Мэлько и не стесняться нагружать его работой. Тот вроде бы кивнул и согласился в том, что по мере возрастания сил Мелькору нужна и более тяжелая работа, но всё же сомнения исподволь грызли Короля Арды. И не напрасно. Свободное время у Моргота выдавалось редко, но использовал он его неизменным образом. Чаще всего это случалось глубокой ночью, когда огонь в печах утихал, дежурный майа орудовал лопатой, подбрасывая туда угля, а Мелькор лежал снаружи возле мастерской, растянувшись и всматриваясь в звезды. Элберет бывала в этот момент далеко, но в один из вечеров услышала обращенный к ней негромкий голос, и отозвалась. Беседа была короткой, хоть и полной призывов к свету и просьб не отчаиваться и не бросать начавшееся становление на полдороги."Я хочу видеть тебя рядом", — просил её он.И Варда, ненадолго задумавшись, соглашалась. Ведь с её стороны все побуждения будут благими и чистыми, так?На другой день Мелькор с поклоном отпросился у Аулэ отдохнуть. — Не отпустишь ли ты меня ненадолго?Мелькор с удивлением понял, что впервые ему не хочется лгать. У него, конечно, была своя цель, и он умолчал о ней, но желание придумывать отговорки... исчезло? Он сам себе удивился и оттого начал казаться несколько потерянным. Аулэ взглянул на него внимательно и глубоко: глубже его лица, проникая в мысли, но желания увидеть супругу Манвэ не увидел, потому что мысли о ней Мелькор хранил при себе, считал их чем-то сокровенным и не был готов демонстрировать хоть кому-то; они согревали его в редкие часы уединения.— Хорошо, кивнул Аулэ. — Я и без того поражен твоей неутомимости. Ты, быть может, устал от кузницы? — он не был уверен, стоит ли вообще держать его так, а уж тем более напоминать, что он все ещё пленник.— Нет. Нет, я не устал, но я... Мне нужно идти.Аулэ кивнул, проводив его взглядом. Он отпустил его, напоследок бросив косой взгляд на натерший его шею ошейник. Он немного проследил за ним: Мелькор забрел в самую глушь садов Йаванны и устроился под деревом, прикрыв глаза, собираясь, как видно, вздремнуть. Аулэ отвлекся от него мыслями, и вовремя, потому что в этот момент близ темного вала появилась Варда.
Появление её можно было угадать разве что по трепетанию воздуха и по мерцанию, что наполнило этот угол сада. Мелькор мгновенно освободился от всякой гнетущей его усталости; покинула его и тоска. Варда, не успев воплотиться перед ним, почувствовала, как её стискивают крепкие сильные руки молотобойца. Избавиться от объятий быстро не получилось — да она и не стремилась к этому. — Твоя фана мне нравится, Мэлько, она исцелилась и стала крепче и сильнее."Можешь полюбоваться ею полностью. Хочешь, я сниму рубаху?" — в его глубоком взгляде прочиталось озорство. Варда покачала головой отрицательно, но всё же не оттолкнула его.Скоро они сидели друг подле друга, и Мелькор поворачивался к ней, ловя темным взором её звездный свет. На лице его появлялась улыбка, а Варда с сожалением оглядывала его скромный наряд и красные следы от зубцов ошейника. Она провела рукой по этим отметинам — рука её оказалась в ладони Мелькора, который снова прижался к ней губами.— Мэлько, — укоризненно сказала она. Потом ей подумалось, что он вряд ли властен над своими чувствами, а значит и смысл винить его пропадал. Придирчивый взгляд демонстрировал разительные перемены, но она даже не была уверена, что не скучает по прежнему Мелькору во времена молодости мира. Мелькор не отвечал, но улыбнулся ещё шире. Ладонь скользнула по её тонкой талии, обняв её: Мелькор с легкостью прижал валиэ к себе. Манвэ никогда не вел себя подобным образом. Он всегда был безукоризненно сдержан и не позволял себе вольностей. Да ещё и таких... откровенных. Было в мелькоровом напоре нечто обескураживающее. И Мятежный вала накрыл её неуверенную улыбку своими темными губами, наслаждаясь их приятной мягкостью, но он был куда грубее Манвэ и по временам жадно прикусывал их.— Мэлько! — она постаралась возмущенно его оттолкнуть, едва он оторвался от поцелуя; но у неё не было никакой уверенности в том, что он слышит её, поскольку теперь внимание его было обращено на её грудь. Он едва не запутался в её мерцающей звездной накидке, откинул её; Варда же на всякий случай накинула её ему на плечи, скрыв их обоих и то, что происходило. Манвэ никогда не смел откидывать накидку кроме как с предварительного позволения.— Мэлько, я не могу так, — продолжила она. Её охватила дрожь, и она — совершенно поневоле, конечно, почувствовала необходимость обнять Мелькора за шею, чтобы не упасть. Он подхватил её на руки и опустил на траву под то дерево, где отдыхал до этого. Они сидели бок о бок на мягкой траве, он уложил её головой себе на грудь, рассматривая звёзды, что сверкали в волосах: сейчас при свете солнца огоньки блестели бледно и слабо, но когда опускались сумерки, начинали освещать всё кругом. Варда ощущала странное замирающее волнение и, как ни странно, приятную расслабленность, какую только и можно ощущать сидя в летний день на мягкой траве на берегу реки. Мелькор, сидящий рядом, искусно его подогревал — не без собственного удовольствия. Ветер ласково перебирал её тонкие пряди и складки легкого летящего платья, по временам прохлада сменялась теплом. Затем ощущения стали куда ярче и интимнее — в основном потому, что ладонь Мелькора проникла несколько глубже и проскользила сперва по внутренней стороне её бедра, а затем два пальца проникли в её лоно. Ласка была точной, долгой, нежной и одновременно уверенной, но Варда всё равно возмущенно вскрикнула. Вскрик был не особенно громким.— Мэлько, прекрати, — она почувствовала, как краска приливает к лицу, и наверное покраснела бы ещё сильнее, если бы не непроизвольно приходящее возбуждение. — Я не привыкла так... Мелькор усадил её себе на колени. Пальцы его скользили по задней стенке её лона, и прикосновения их были одновременно достаточно грубыми и приятными, каждый раз заставляя выдыхать от накатывающего новой волной желания. — Мэлько! — взмолилась она. Слёзы выступили у неё на глазах, правда, ничуть не от боли, а от уверенного и неотвратимого ощущения того, что сейчас резкая череда его движений прервется заставляя её мышцы сжаться, его хотелось ощущать непрестанно. Мелькор бережно усадил её, сам опустился перед ней на колени, вновь приподняв и вуаль, и длинный подол её платья, и теперь взирал на неё снизу вверх. Она подумала было, что он решил наградить её благодарным поцелуем в уста её лона, но Мелькор вовсе не ограничился им одним, и его язык деликатно прошелся по узким складкам, проникая глубже. Взор его при этом оставался неизменно ласковым и невинным, если только он вообще мог быть таковым у отца лжи. Варда на секунду попробовала представить себе на его месте Манвэ... и не смогла. Ей показалось, что она подобной просьбой опуститься перед собой и доставить ей удовольствие унизила бы его — а вот Мелькор совершенно не выглядел таковым. Он оставался собой и был неизменен и в той, и в другой роли, получая наслаждение и даря его Варде. Она погладила его по плечам, собрала его непослушные темные пряди, чтобы они не падали ему на лицо, и отдалась во власть чувств. Она полулежала, выдыхая в такт движениям его языка, и сразу ощутила, что Мелькор оторвался и теперь нависает над ней. Он склонялся, загораживая солнце, и его черная фигура была окружена золотистым солнечным сиянием. Она уперлась ладонями в его мускулистую грудь с выпуклыми мышцами.— Мэлько, умоляю. Я