Элентари ласково провела рукой по его волосам. Ей, конечно, не следовало так явно проявлять свое к Мелькору благоволение, но, отданный в руки Манвэ, он казался таким утомленным... Ладонь вскользь прошлась по плечам, поправляя оборванный плащ. Глаза ее были устремлены вниз. Под сводами зала раздалась тихая песня, призванная внушить мятежному сердцу надежду и успокоить его излишние порывы. Тонкие его губы тронуло слабое подобие улыбки — первой за многие сотни лет, и оттого она показалась непривычной и неловкой. Сон Мелькора при этом не прерывался, и Варда успокоенно присела рядом, наполняя зал своим дивным мерцанием. Она продолжала петь, пока не заметила откровенный устремленный на неё взгляд, и, поборов желание подняться, сокрушённо покачала головой. Его рука касалась края её звездного покрывала; впрочем, в этом его сложно было упрекнуть, поскольку оно раскинулось широко и застилало почти весь пол вокруг. — Тебе приходится тяжело? — поинтересовалась с сожалением в голосе она. — Вовсе нет, — Мелькор покачал головой, и она вдруг ясно поняла, что он говорит это для неё, желая показать, что её старания не были напрасны. И ещё — потому что не хочет казаться слабым. А ещё она очень ясно ощутила, как он желает дотронуться её руки в поцелуе, и быстро убрала свою маленькую узкую ладонь подальше, и смущенно поглядела на него.
Мелькор улыбался, и в этот раз его улыбка могла растопить льды на вершине Таникветиль.
До слуха обоих донесся отдаленный шум, больше всего походившие на хлопание крыльев — да так и было. Варда настороженно замерла, поняв, что то прибыл её супруг, и хотела вскочить... как вдруг почувствовала, что ноги её кто-то осторожно, но крепко держит. Она глянула вниз ещё раз, но за черной звездной накидкой и длинным подолом платья ничего не было видно, если смотреть снаружи. Но ведь она точно чувствовала, как кто-то обнимает её ступни! Это, конечно, был он, но поскольку Мелькор лежал на полу ничком, сам отчасти прикрытый её звездным пологом, и прятал руки под ним, рассмотреть этого было нельзя. Она несколько раз безуспешно попыталась подняться и испуганно притихла. К Главному залу приближался её супруг. Скоро мимо них прошествовал Манвэ, внимательно глядя на обоих. Варда глянула на него сияющими глазами, старательно пряча всякий страх и выказывая лишь безмерную преданность супругу. Мелькор отвернулся и сделал вид, что крепко спит, но с приходом Манвэ начал медленно пробуждаться, и лениво зевнул. — Что происходит? — Манвэ нахмурился — свел вместе тонкие светлые брови. — Говоря откровенно, вала Мэлько спал в столь странной позе, что походил на убитого, и я, опасаясь, что ты разгневался на него и лишил жизни, подошла ближе.. А затем, когда увидела, что он не мёртв, а всего лишь утомлен, решилась спеть ему песнь, что призвана восполнить силы. — Хм... — Манвэ ещё раз окинул взором обоих. Близость врага к супруге явно не давала ему покоя. — А почему ты прячешь руки, Моргот? — Не хочу показывать тебе их неприглядный обожженный вид. Вдобавок я так натер их за день — иногда приходилось самому таскать камни. Манвэ довольно кивнул и прошествовал дальше, мимо. Потом обернулся: Варде надлежало проследовать за ним в их общие чертоги. — Сейчас я приду, о муж мой. Хватка немедля ослабла. И когда Манвэ ушёл, Варда лишь сокрушённо покачала головой. — Мне жаль тебя, Мэлько, — печально произнесла она. — Боюсь, гнев моего супруга, узнай он о твоей вольности, будет слишком силен, а я не хочу становиться причиной твоей гибели, и потому прощаю тебя. — Ты можешь дать мне руку в знак своего прощения, чтобы я поцеловал её, госпожа? — бесстыдно спросил у неё Мелькор. Варда с трудом удержалась от возмущенного восклицания, а вот от того, чтоб раздраженно хлестнуть его по щеке, не удержалась, и Мелькор с удовольствием перехватил её ладонь, прижимаясь к ней губами.