На стене красовался плакат: от альгарвейца на огромном бегемоте улепетывал один светловолосый солдат в штанах, а другой трясся от ужаса в окопе. У первого на спине было выведено «Валмиера», у второго «Елгава». Внизу шла подпись: «ТРУСЛИВЫЕ КАУНИАНЕ».
Проходя мимо плаката, Бембо, сам того не замечая, выпятил грудь. Кауниане всегда были трусами, даже в древние времена. Иначе Трикарико по сию пору оставался бы одним из центров Каунианской империи, тогда как альгарвейцы прятались бы по лесам дальнего юга.
К тем чучелкам, что были не на плакатах нарисованы, жандарм внимательно приглядывался. Всем жандармам в городе – и, подозревал Бембо, в стране – приказано было ничему не верить, когда дело касалось местных кауниан. Распоряжение казалось ему разумным. Возможно, полагал он, жители каунианских кровей могли быть верны королю Мезенцио… возможно, но насколько вероятно? По его мнению – не очень.
Тот же Балозио, например, из тюрьмы так и не вышел. Доказать, что он не елгаванский шпион, жулик не сумел, а рисковать никто не собирался. Это тоже казалось жандарму разумным. Много ли верности державе останется у жулика после нескольких месяцев в камере? Насколько мог судить Бембо – немного.
На ходу жандарм поглядывал то направо, то налево, но заметил среди прохожих от силы пару чучелок: в последние недели кауниане старались сидеть по домам. Одним оказался старик, ковылявший с тростью, другим – одна из самых страшных толстух, каких жандарм видывал в жизни. Бембо не побеспокоил их. Старик едва ли смог бы причинить вред улитке, не говоря о державе. Что же до женщины – будь она молода и красива, жандарм, наверное, придумал бы, о чем ее спросить. Но поскольку о ней трудно было сказать доброе слово, Бембо сделал вид – и постарался убедить себя в том же самом, – что не заметил толстуху.
Он миновал было парикмахерский салон и остановился. Незадолго до начала войны он уже заглядывал сюда, расследуя ограбление со взломом. Вора в тот раз так и не нашли, хотя хозяева заведения щедро подмазали жандарма, чтобы тот расстарался. И держали это заведение кауниане.
Насвистывая, Бембо развернулся и возвратился к крыльцу. Если хозяева платили ему тогда, чтобы он нашел вора, то и сейчас заплатят – за то, чтобы жандарм оставил их в покое. Оклад жандармам полагался нищенский, и Бембо не знал ни одного коллеги, который с этим не согласился бы. Он распахнул двери и вошел.
Парикмахер подравнивал остренькую бородку клиента, в то время как его супруга завивала волосы какой-то особе. Еще одна дама ожидала своей очереди, почитывая газету. Когда хлопнула дверь, все пятеро подняли головы.
А жандарм уставился на них. И парикмахеры, и клиенты могли похвастаться рыжими шевелюрами. Он что, ошибся домом? Быть такого не может. Уж скорее Бембо поверит, что кауниане продали свое заведение и съехали.
Но, прежде чем он успел извиниться и уйти – за вымогательство у простых альгарвейцев можно было и по шапке получить, – мужчина с крошечными ножничками в руке воскликнул:
– Смотри, Эвадне, это же жандарм Бембо, который так старался поймать того злосчастного воришку! Добрый вам день, жандарм. – Он поклонился.
Бембо машинально поклонился в ответ.
– И правда, Фальсироне! – Женщина, Эвадне, исполнила реверанс. – Добрейшего вам дня, жандарм!
Бембо снова поклонился. Именно этих людей ограбили не так давно. Они носили обыкновенные альгарвейские имена и говорили по-альгарвейски с тем же акцентом, что и сам Бембо. Но когда он видел их в последний раз, волосы их были соломенного цвета.
– Вы покрасили волосы! – выпалил он, сообразив, что случилось.
– Ну да. – Фальсироне кивнул. – Надоело до лихоманки слышать, какие мы гнусные кауниане, стоит только с крыльца сойти. Сейчас мы немножко лучше вписываемся.
– Верно, – поддержала мужа Эвадне. – И жить стало намного легче.
Черты их оставались каунианскими – более острыми, чем у большинства подданных короля Мезенцио, – и глаза были голубыми, а не зелеными или карими. Но это все были мелочи. А вот цвет волос – нет. В толпе оба парикмахера сошли бы за простых альгарвейцев.
А это значило… У Бембо челюсть отвалилась, когда он додумал мысль до конца.
– Ты, ты и ты! – рявкнул он на остальных троих – троих рыжеволосых клиентов парикмахерской. – Вы что, тоже кауниане?!
Глядя на них, Бембо понял, что все трое обдумывают, а не соврать ли, – будучи жандармом опытным, он распознавал такие уловки вмиг. А еще он понял, что они и впрямь каунианских кровей! Должно быть, это отразилось на его физиономии, потому что все трое кивнули по очереди.