Нечто подобное, должно быть, пришло в голову и шагавшему позади Сабрино капитану Домициано.
– Если сегодня солдату не удастся покувыркаться в постели, сударь, – заметил он, – так лишь потому, что он просто ленивая каналья.
– Тут ты прав, – отозвался Сабрино. – Не поспорить.
Сам он продолжал заглядываться на красавиц, хотя и напоминал себе, что занятие это пустое: те, кто попадается ему на дороге сейчас, давно разойдутся по домам к тому времени, когда для полковника завершится парад. Но глаза его были не столь благоразумны, как мысли – или, иначе сказать, полковнику приятно было посмотреть на прекрасных женщин, невзирая на то, может ли он рассчитывать на нечто большее.
Над головами зевак реяли плакаты, гласившие: «ПРОЩАЙ, ФОРТВЕГ!», или «ОДНОМУ КОНЕЦ, ОСТАЛОСЬ ТРОЕ!», или «АЛЬГАРВЕ НЕПОБЕДИМА!». В Шестилетнюю войну, вспомнилось Сабрино, все было иначе. Тогда страна шла в бой с неохотой. Но теперь, когда соседи объявили ей войну на том лишь основании, что держава помыслила вернуть по праву принадлежащие ей земли, Альгарве, как один человек, поднялась за короля Мезенцио – и за армию, которая заслужила нынешний триумф.
Парад завершался перед королевским дворцом. Люди и звери проходили под тем самым балконом, откуда король Мезенцио объявил когда-то, что на Альгарве обрушились войной Фортвег и Сибиу, Елгава и Валмиера. И сейчас монарх стоял на том же месте, озирая войско, что одержало столь славную победу. Сорвав с головы шляпу, Сабрино помахал ею в сторону балкона.
– Мезенцио! – вскричал он во все горло, и его крик был лишь одним из сотен, из тысяч, гремевших над площадью.
Обогнув дворец кругом и скрывшись с глаз толпы на Королевской площади, процессия рассыпалась. Вожатые бегемотов уводили своих зверей по улочкам настолько узким, что двигаться им приходилось колонной по одному. Суровые служаки разводили свои полки и роты по казармам. Офицеры более снисходительные – распускали в увольнение. Освободившиеся солдаты спешили назад, на Королевскую площадь, чтобы наилучшим образом провести остаток дня.
Сабрино только-только успел распустить своих однополчан и уже собрался последовать за ними на площадь и попытать удачи с какой-нибудь красавицей, когда кто-то похлопал его по плечу. Полковник резко обернулся. Перед ним стоял незнакомый тип в зелено-ало-белой ливрее дворцового слуги.
– Вы граф Сабрино? – спросил лакей.
– Я, – сознался полковник. – Чего вы хотели, сударь?
Прежде чем ответить, лакей сделал пометку в списке – наверное, поставил галочку напротив имени.
– Имею честь, милостивый государь мой, пригласить вас на прием, каковой состоится через час в салоне короля Аквиланте Пятого, где его величество выразит свою благодарность дворянству за поддержку монарха и державы в дни нынешнего кризиса.
– Польщен, – ответил Сабрино, слегка поклонившись. – Передайте его величеству, что я прибуду непременно.
Едва ли лакей услышал: тот уже отвернулся в поисках следующей по списку жертвы. Скорей всего, он посчитал, что Сабрино и так непременно примет приглашение. Почему нет? Кто, пребывая в здравом рассудке, откажет королю в просьбе? Сабрино поспешил к ближайшим дворцовым воротам.
Неулыбчивые охранники внимательно осмотрели мундир полковника, пилотские нашивки и дворянскую цепь, прежде чем отметить, как это сделал передавший приглашение лакей, имя гостя в длинном списке.
– Я не сибианский шпион, судари мои, – раздраженно бросил Сабрино, – и не валмиерский наемный убийца!
– Мы вам верим, милостивый государь, – ответил один из стражников. – Теперь верим. Проходите, и пусть вам понравится во дворце.
Дорогу в салон короля Аквиланте Пятого Сабрино знал – ему уже приходилось присутствовать на светских сборищах. Однако он не стал возражать, когда симпатичная служанка вызвалась показать ему дорогу. Полковник был бы не против узнать и дорогу в ее спальню, но и шагать рядом с нею, рассыпаясь в комплиментах, было тоже приятно.
– Граф Сабрино! – провозгласил герольд, когда перед полковником распахнулись двери салона.
К разочарованию полковника, служаночка ускользнула провожать следующего гостя. «Неверная девка!» – заключил он и сам посмеялся над собой.
На столе у стены громоздились закуски. Сабрино взял бокал белого вина, ломоть хлеба, увенчанный горой из плавленого сыра, соленой рыбы, жареных баклажанов и оливок, и, должным образом оснастившись, отправился покорять поля придворных боев.