– Эй, Грей, кажется, для твоего сварочного аппарата, наконец, нашлась достойная работёнка, разберись.
– Да, мой командир!
Катакомбы озарили нестерпимо белые звёзды сварки. Видимо в этот раз Грею и впрямь приходилось непросто. Мы успели вдоволь наслушаться всевозможной ругани. Через пятнадцать долгих минут дверь поддалась. Она нехотя отворилась, издав протяжный скрежет. На несколько секунд все замерли в нерешительности. Было что-то жалобное и жуткое в этой песне стальных петель. Будто последняя мольба или зловещее предостережение. Опять всякие глупости в голову лезут. Надо будет со специалистом по возращении проконсультироваться.
– Не спать! Стройсь прежним порядком и поживее!
Приказ был выполнен расторопно, не придерёшься. Но на бледных лицах читался страх. Чего уж там, я и сам уже не рад всему этому… Первое дело, как ни как. Ну ничего, ничего, вот выберемся напьюсь в стельку, обязательно! А пока нужно делать своё дело. Мы вошли.
Воздух тут был совершенно другой. Сухой до удушливости, пыльный. Кое где в стенах виднелись какие-то отдушины. Видимо, эта часть подземного комплекса была подключена к автономной вентиляции. И, судя по всему, системы жизнеобеспечения давно не справлялись со своими функциями. По полу стелился плотный ковёр слежавшейся пыли. По потолку тянулся бесконечный ряд ламп в защитной сетке, теряясь в дали туннеля. Они слепо пялились в пустоту своими стеклянными глазами. Это в очередной раз подтверждало мою теорию об отсутствии электроснабжения. Но проверить придётся. Где-то здесь должен быть выключатель резервного питания. Мы двинулись на поиски. По бокам выступали какие-то ржавые трубы. Периодически свет фонарей выхватывал на стенах выбоины от пуль. А на полу то и дело прокатывались с долгим мелодичным звоном потревоженные гильзы. После недолгих поисков мы обнаружили цель. На стене весел заветный электрощиток с ярко красным рубильником. На фоне траурно чёрного корпуса, этот дерзкий цвет словно глумился над нами. Меня снова передёрнуло от отвращения. Я со злостью рванул рубильник вниз. К счастью, электроника и в правду никак не отреагировала. Грей для очистки совести покопался в потрохах, но пришёл к тому же диагнозу. Двинувшись дальше, мы испытали явное облегчение. Среди солдат ходило немало баек об самонаводящихся пулемётных турелях и боевых роботах. Но расслабляется было рано. Как говорится, не делите хабар недобитого коммуниста. Коридоры много петляли. То под прямым углом налево, то через десять минут направо. Прямо авангард в мире архитектуры. Интересно, о чём думали архитекторы, нанося на план все эти бессмысленные повороты. Хм… А ведь оборонятся тут, наверное, куда сподручнее, чем в прямом коридоре. За каждым поворотом может быть засада, а к тому же узкие коридоры не дадут противнику быстро перемещать крупные силы. Да и баррикады здесь строить, наверное, одно удовольствие. Оказывается, не всё так просто как кажется…
Повернув за очередной поворот, я вздрогнул от неожиданности. Привалившись к стене, сидел скелет в полуистлевший форме. На груди рубином алела пятиконечная звезда, лучше любых документов и погонов выдавая в нём нашего врага. Его рука мёртвой хваткой вцепилась в автомат. Даже теперь он грозил нам своим чёрным дулом. Завидное упорство. Вторая рука лежала в кармане. Его череп был обтянут противогазом. Я конечно не мог знать, что под ним. Но за выцветшей резиной и блеском стёкол, мне чудилась ухмылка. Чему же он ухмылялся, глядя в лицо смерти, стоя на пороге вечности. Пустота за мутными стёклами приковывала мой взгляд. Так мы и стояли, оцепенев, не в силах оторваться от этого жутковатого зрелища… Наконец, я решился подойти ближе. Кажется, карман не пустой. Может просто предсмертная конвульсия сжала его руку в кулак. А может и не конвульсия, может, так он грозил нам, своим ненавистным врагам. Врагам строя, ради которого он жил и боролся до последнего. Или он там прятал какую-то сокровенную вещицу. Да, наверное, так и есть. Меня почему-то переполняло любопытство, что же он сжимал в костенеющем кулаке. Может, медальон с фотографией любимой? Красиво, но вряд ли, у этих коммуняк партия превыше всего. Некогда им о любви думать, пока красное знамя не взовьётся надо всем миром. Партийный билет? В этом что-то есть. Думал в последние минуты, об деле коммунизма, служению которому отдал всю свою ничтожную жизнь без остатка. Жил, как крыса, в подземелье. Питался, как крыса, всякими объедками. Как бешеная крыса грыз глотки врагам своей партии, не зная пощады. Ни разу за всю жизнь не задумался. Никого не жалел, ни в чём не сомневался. Вся жизнь выходит у тебя была крысиная, со своей животной преданностью. А может, ты всё же испугался, в первый раз в жизни, когда понял, что приходит, наконец, и твой черёд? Когда понял, что партия, который ты отдал всего себя, не поможет. Система освещения уже давно накрылась, а тебя оставили одного прикрывать подходы. И вот ты смотрел в темноту, чувствуя как пальцы холодеют. Ты пытался отгородиться от мрака, от небытия, лучом моргающего фонарика. Ты смотрел и знал, что вскоре последняя искра света потухнет и вечная ночь пожрёт тебя. Она сомкнётся над твоей головой и наступит безвременье. Тогда не отличить будет вымысел от реальности, уже нельзя будет удостоверится в своём существовании. И ты почувствовал страх. Ты почувствовал ужас. Холодный пот заливал твою трусливую спину. Не от нас ты хотел защитится своим автоматом… Тогда ты стал считать каждую секунду поглаживая в кармане последнюю запасную батарейку. Ты уповал на неё и лелеял. Оттягивал, предвкушал и изо всех сил запрещал себе думать, что вскоре подведёт и она. Через несколько минут твой фонарь моргнул в последний раз и погас навсегда. И тьма… И не было у тебя уже сил бороться, хвататься за свою жалкую жизнь. Так и сдох от страха. Я невероятно живо представил себе эту картину. Я заметил, что мои бойцы деморализованы этим зрелищем. Я не мог позволить врагу глумится над нами, тем более мёртвому врагу. Я громко заговорил, с плохо наигранной иронией, за которой прятал трепет.