Каждое утро с похмелья тяжелое. Лицо так сильно заплывает, что тяжело открыть глаза. Проснулся я от мерзкого запаха блевотины. Симпатичная под алкоголем особа на данный момент выглядела не лучше, чем бездомный алкоголик. Она облевалась прямо во сне и загадила всю подушку, но не проснулась. От увиденного мне стало так мерзко, что я сам чуть не выплюнул кишки. По мере своих возможностей я вылетел из комнаты в поисках воды. Пользоваться стаканом не пришлось, пил прямо из крана. Легче не становилось: руки неподвластно мне тряслись, в ушах был страшный звон, а внутренности будто бы съежились и просились наружу через рот. На данный момент я понимал, что мне нужно уединение и какие-нибудь таблетки. Попутно собирая вещи было видно, что никто, кроме меня, не проснулся. Иронично надеялся, что никто не умер. Обидно уйти из этого мира молодым и по такой глупости. За мою насмешку организм меня наказал позывами к рвоте. Захлопнув за собой дверь я пытался меньше думать - так голова болела меньше. Шаг за шагом пошел домой. Лифт оказался комнатой пыток, я ощущал каждый его звук и нахождение в пространстве, боже, лучше бы я не проснулся. Зима стала злей. Через пару минут я уже замерз и мечтал оказаться дома. Пусть жил я недалеко от друга, но эта дорога казалась бесконечно длинной и тернистой. Ветер меня постоянно притормаживал, я изнемогал, во мне не было сил и природа забирала последнее. Блять, что же я такое выпил вчера... Середина пути, а я уже перестал понимать где нахожусь. Мне нужно было снова включить мозг, перевести тумблер из положения «автомат» на положение «осознанный», но все безуспешно. В глазах стало все размыто, мгновение и я потерял сознание. Первое, что я увидел, прейдя в сознание - это зеленые стены больницы, пошарпанные и пропитанные бедностью. Мое сознание пыталось найти пульт управления моей головой и сесть на свое место. Вот уже полностью понимая происходящее вокруг, я оглянулся получше и заметил, что мои ноги перебинтованы, но им не хватает какой-то обычной формы. Глава пятая
Попытки пошевелить ногами сводились только к небольшим подергиваниям коленей. Я ссылался на препараты, которыми меня откачивали или что-то в этом роде. Паниковать сил не было, и я просто лег, уткнувшись в потолок. Соседняя койка пустовала. На тумбочке лежал телефон, до которого я попытался дотянуться. Я забыл и даже не мог предположить какое сейчас число и сколько на данный момент времени. Чувство принадлежности к миру пропало и возвращаться не собиралось. Пропущенных не было. Стало тревожно, что родители могут не знать где я и в панике начать искать не там, где нужно. Номера я не записывал, но родительские помнил наизусть. Позвонить не решился, отложил на потом. Может вообще не придется им что-то рассказывать, спокойно выпишусь, приду домой и не вспомню. Главное - больше не буду пить, только бы вернуться домой. Заглядывая в будущее: как же я ошибался, предполагая такой оптимистичный конец. Мои раздумья оборвались внезапным визитом медсестры, которая меняла мне утку. С виду обычная женщина лет двадцати пяти, приятной внешности и не замужем. Рыжее каре, карие глаза. Будь я старше - может быть влюбился. Она поинтересовалась моим самочувствием и спросила, не хочу ли я в туалет. Представления о том, что кто-то, пока ты был в отключке, трогал твой член и подтирал тебе задницу - просто распирало изнутри и вызывало тонну смущения. Последнее, кем бы я хотел оказаться в этом мире, это беспомощным инвалидом. Мой уверенный ответ, что я больше не нуждаюсь в ее помощи, не заставил себя ждать. Я очнулся, а значит смогу сделать все сам, но как же я был наивен... Медсестра грустно усмехнулась и спросила, как же я это сделаю. Попытка молча встать и пойти обернулась резким падением на колени. Моя привычка встать на ступни оказалась безуспешной, ибо их, блять , не было. Я встал на концы сосисок, точнее своих ног, похожими на них. Боль прошлась по всему телу, медсестра быстро помогла мне подняться и уложила на кровать. Она пыталась что-то сказать, но я не понимал ни слова. Отделился от мира, снова. Принять факт отсутствия ступней и впоследствии ограничения возможностей в повседневной жизни оказалось тяжелее, чем можно это представить. Меня попросили перевернуться и сделали укол, после которого я вновь уснул. Эти недолгие минуты бодрствования были такими тяжелыми... Глава шестая