Однако с тех пор как он оказался здесь, в «Царстве Божием», эти зловещие атрибуты сказочного народа исчезли. Они все так же были рядом, но так, как это было поначалу, – мириады чудесных созданий, роящиеся в саду, будто мошки на закате. Может, это потому, что он лекарства пить перестал. В его комнате, подальше от глаз бабули, в коробке было спрятано множество флаконов с таблетками.
Так он позволял своему народу остаться в «Царстве Божием». Как в Марракеше. Они появлялись за окном. Каждое окно открывалось в свой мир духов, живое воплощение сказочных картин, висящих на стенах. Из ванной открывался вид в бальный зал. Из кухни – в пещеру Черного гнома. Из высоких створчатых окон столовой – на Хрустальную гору. Из крохотного окна бельевой на третьем этаже он видел можжевеловое дерево, а в библиотеке однажды услышал мрачную мелодию Бледной Флейты.
– Ты слышишь, ба? – спросил он, ахнув. Конечно же, она ничего не слышала. Она почти глухая.
В последнее время они появлялись чаще, с большей легкостью. Он чувствовал нечто похожее на зуд в уголках глаз, будто от волшебного порошка феи Динь-Динь или пыли Песочного человека. Он оборачивался, и безмятежная гладь свежестриженого газона вдруг обращалась в зловещие искривленные деревья в свете ухмыляющейся луны, с кроликами, держащимися за руки, а трава была покрыта хрустящим инеем, на котором виднелись отпечатки множества ног. Он знал, что есть многие, кого он не видит, – волки, ведьмы, танцующие кости… И самый ужасный из всех – Лесной царь, Лай встретил его на той вечеринке; Царь привел все это в действие, а потом исчез. И худшим из страхов Лая было то, что он когда-нибудь вернется.
Внезапно вид из окна изменился. Лай дернулся вперед. Кинкажу соскользнул с его колен, будто рулон шелка, и шлепнулся у его ног, даже не проснувшись. Из-за деревьев танцующей походкой вышла девушка, бледная, в туманном лунном свете. На ней была юбка почти до самых босых ступней и белая блузка, оттенявшая длинные каштановые волосы. Выйдя на газон, она остановилась и окликнула кого-то среди деревьев. Он слышал голос, но не разобрал слов. Детский голос, хотя под ее юбкой угадывались длинные ноги, а под белой блузкой – полная грудь.
О, – подумал он, пытаясь вспомнить имя. Иоринда, Гретель, Золушка?
Затрещали ветки, и из-за деревьев появился кто-то еще. Другая девушка, повыше ростом, в джинсах и обтягивающем топе, размахивающая обнаженными руками. Ее слова он расслышал отчетливо. Она громко ругалась, а первая пыталась ее успокоить. Рассмеявшись, Лай толкнул лежащего на полу кинкажу. Когда тот не среагировал, Лай наклонился, взял его на руки и пошел вниз.
– Вряд ли кто-то есть дома, – сказала Хэйли, стоя в полуметре от края березовой рощи, и ей не нравилось, что ее так видно на этом газоне. Хлопнула еще одного москита и почесала руку.
– Может, нам просто позвонить или твою мать попросить? Если она этого парня знает.
– Она его не любит, – задумчиво ответила Линетт.
От газона подымался туман. Приподняв юбку, Линетт сделала танцевальное па, оставляя на газоне темные отпечатки.
– Будет даже круче, если здесь никого нет. Просто пройдем по всему поместью, найдем Валентина, поглядим, что здесь есть. Типа проклятый дом.
– Типа проникновение со взломом, – мрачно сказала Хэйли, но двинулась вслед за подругой, которая на цыпочках шла вверх по склону. Покрытая росой трава была холодной, воздух – теплым, он пах чем-то сладким – апельсинами или, может, какими-нибудь благовониями. Запах волнами шел от огромного каменного дома.
Они шли по газону. Первой была Линетт. Роса намочила подол ее юбки и края джинсов Хэйли. Огромный дом стоял наверху, фантастическое строение в стиле Тюдоров, из камня, гипса и дубовых брусьев. С карнизов волнами свисали плющ и вьющиеся розы, на нижних ярусах росли мальвы – высокие, готовые упасть. Хэйли смогла разглядеть на нижнем этаже лишь одно окно, в котором горел свет, бледно-зеленое свечение из-за завесы плюща. Витражные окна наверху были распахнуты, растения сдвинуты в стороны, что придавало им сходство с веревками до самой земли. В воздухе висела смесь запахов: вскопанной земли, дыма и апельсинов.
– Может, к парадному входу подойдем? – спросила Хэйли. Ей не нравилось стоять вплотную у задней стены, ощущая запах разложения, будто она разглядывает нижнее белье этого дома. Как в тот раз, когда она увидела бабушку без вставной челюсти. Ей хотелось отвернуться и дать дому возможность прийти в себя.
Линетт остановилась, чтобы почесать ногу.
– He-а. Если мы хотим войти, проще сделать это здесь. Если дома никого нет.
Выпрямившись, она поглядела туда, откуда они пришли. Хэйли тоже обернулась. В лицо приятно дул ночной ветерок. Она ощущала сырой запах озера Мускант, услышала пение жаб и шорох листьев от копыт оленя, пришедшего на водопой.
Девочки сделали шаг к огромному дому и вдруг ахнули. Линетт взмахнула рукой, пытаясь схватить за руку Хэйли.
– Там кто-то есть!
Хэйли кивнула. Сжав в руке пальцы Линетт, она двинулась вперед.
Обе отвернулись всего на мгновение, но этого хватило, чтобы зажегся свет, внутри и снаружи, и теперь они моргали, глядя на яркое освещение. Кто-то открыл распашные двери, выходя в патио с горшками герани и старой плетеной мебелью, из которой в самых неподходящих местах торчали прутья. В ярком свете мальвы прутья казались черно-алыми. Сквозняком вынесло наружу длинную белую занавеску. Хэйли нервно усмехнулась и, услышала рядом с собой учащенное дыхание Линетт.
Кто-то вышел наружу, невысокий, чуть выше самой Хэйли. Он что-то держал в руках, а голову наклонил набок, не то чтобы совсем доброжелательно, но достаточно нейтрально, чтобы дать понять – они могут подойди ближе.
Сглотнув, Хэйли обернулась. Интересно, не будет ли лучше всего просто убежать обратно к домику. Но стоящая рядом Линетт окаменела. У нее было такое же лицо, как когда ее заставали передающей записки на уроке. Лицо, означающее, что Хэйли будет отдуваться за двоих, как обычно.
– Гм, – прокашлялась Хэйли.
Мужчина не пошевелился.
Она пожала плечами, думая, что ему сказать.
– Идите сюда, – прозвучал голос. Немного высокий, с легким техасским тягучим акцентом. Такой доброжелательный, будто они здесь – долгожданные гости. Этот голос совершенно не вязался с видом чужого человека, стоящего в патио.
– Все нормально, вы ведь своего зверька ищете, так?
Линетт снова вздохнула, на сей раз – с облегчением. Хэйли осталась позади, когда ее подруга взбежала к дому, придерживая юбку и оглядываясь на нее со смехом.
– Пошли! У него Валентин…
Хэйли пошла следом, намеренно без спешки. Внезапно ее охватило странное чувство. Слишком яркий свет в патио, запах земли и мандаринов. Белая занавеска, которую туда-сюда болтает сквозняком. Приветливый незнакомец, в руках которого Валентин. Скверное предчувствие, у нее перехватило дыхание и закружилась голова. Да, Хэйли испугалась. Долгое мгновение стояла на месте, пытаясь перевести дух. И все же пошла вслед за подругой.
Когда она поднялась к патио, Линетт уже держала на руках кинкажу, что-то тихо ему мурлыча, так, как обычно делала сама Хэйли. На самом деле с момента его появления прошлой весной Линетт не уделяла зверьку особого внимания. Хэйли остановилась, тяжело дыша, рядом с плетеным креслом и наклонилась, чтобы почесать лодыжку. Когда она подняла взгляд, то увидела, что незнакомец смотрит на нее.
– Привет, – сказал он.
Хэйли застенчиво улыбнулась и пожала плечами, а потом глянула на Линетт.