— Пара дней пути, если только опять буран не задует, — ответил Фернао. — Я, должен заметить, бывал в Мицпе и на твоем месте, знаешь ли, не рвался бы туда с таким упорством.
Ответом ему был храп. Афонсо отличался способностью засыпать мгновенно. Гильдия чародеев не исследовала подробно сей феномен — иначе Фернао, сам чародей первого разряда, непременно обзавелся бы подобным умением. Он закутался в меха поплотней и в конце концов отключился.
Проснулся он в полной темноте. Жаровня прогорела. Чародей на ощупь пихнул туда еще кизяка и разжег искру при помощи огнива. Обыкновенно проще было бы воспользоваться магией, но на южном материке чары, завезенные с Дерлавая, из Лагоаша или Куусамо, срабатывали через раз в лучшем случае. Здесь природа подчинялась иным законам, и никто из чужеземцев еще не освоил их.
Просыпался Афонсо тоже быстро и сразу, в чем Фернао весьма завидовал ему.
— Очередной марш-бросок, — промолвил он.
— Точно, — мрачно отозвался Фернао. Встав, он накинул поверх мундира теплый плащ с капюшоном. — Если поднапряжемся, я даже смогу себе представить, что согрелся. Почти.
— Могучее у тебя воображение, — отозвался Афонсо.
— По чину полагается, — ответил Фернао и фыркнул: мол, принимать его слова всерьез не следует. Потом он вздохнул — а воняло в палатке не только тлеющим верблюжьим навозом. — Будь у меня действительно могучая фантазия, я бы представил себе, что искупался. Конечно, тогда мне пришлось бы представить, что я обморозился до смерти.
— Говорят, обитатели льдов даже не прикасаются к воде, — заметил молодой чародей.
— Правду говорят. — Фернао демонстративно зажал нос. — Силы горние, как от них несет! И от нас скоро так же нести будет. — Он шагнул к выходу из палатки: сложной конструкции со сдвоенными клапанами, предназначенной, чтобы не выпускать тепло. — Не знаю, как ты, а я пошел завтракать.
Афонсо поспешно последовал за ним.
Солнце не выглянуло еще из-под горизонта на северо-востоке, но света зари хватало, чтобы оглядеться. Мороз обрушился на Фернао, словно обвал. Каждый вдох полосовал глотку острыми ножами. Каждый выдох порождал маленькое облачко. Как ни прислушивался чародей, склонив голову к плечу, но «звездного шепота» не уловил. И от этого почувствовал себя еще паршивей: выходило, что может стать еще холоднее.
Снег не покрывал окрестности сплошным слоем: из-под белого покрова проступали мерзлая земля и голые камни. Это озадачивало чародея, пока тот не сообразил, что воздух в полярных землях от мороза потерял всю влагу. Снег не смерзался, а нескончаемый ветер уносил его прочь.
Из палаток выползали лагоанские солдаты, одетые столь же тепло, что и оба чародея. Морозный туман окутывал лица. Дрожа от холода и громко жалуясь на судьбу, пехотинцы строились в очереди к полевым кухням у дымящихся костров.
Издалека за суетой в лагере наблюдали обитатели льдов верхом на двугорбых верблюдах. Туземцы следили за армией с того дня, как та высадилась с транспортных кораблей на краю ледового поля, что каждую зиму намерзало у берегов полярного континента. Тогда, глядя, как скользят на льду солдаты короля Витора, волосатые дикари смеялись. Теперь им было не до смеха. Фернао надеялся только, что обитатели льдов не сообщают янинцам о продвижении лагоанского корпуса. Хотя поделать с этим пришельцы все равно ничего не сумели бы: верховые туземцы легко могли уйти от любой погони.
Очереди к кухням продвигались медленно. Замерзший усталый кашевар вывалил в жестяной котелок Фернао комок густой каши и ломоть жареной верблюжатины — верней, верблюжьего жира.
— Наворачивай побыстрей, — посоветовал он. — А то зубы обломаешь, когда опять замерзнет.
Он не шутил. В этом Фернао уже успел убедиться. Кроме того, чародей был зверски голоден. В такую стужу человеку требовалось куда больше пищи, чем в более приятном климате. Афонсо жевал с таким же упорством, и только когда оба котелка опустели, заметил:
— Хотел бы я, чтобы в здешних проклятых краях не водилось никакой киновари. Тогда мы могли бы оставить их янинцам.
— Тогда они и королю Цавелласу не понадобились бы, — ответил Фернао. — И никто не наведывался бы к обитателям льдов в гости, кроме скупщиков шкур.
— Драк-коны! — В устах Афонсо это слово прозвучало ругательством.
Фернао кивнул. В киновари содержалась ртуть. Без нее драконы не в силах были изрыгать пламя достаточно жаркое или мощное. Альгарве, союзник Янины (в последние месяцы точней было б сказать «хозяин Янины»), располагал лишь отдельными жилами важного минерала. Если Лагоашу удастся отбить Землю обитателей льдов у вояк Цавелласа, драконам Мезенцио придется обойтись без ртути. А значит, воевать им станет тяжелей.
А пока тяжелей становилось чародею Фернао. Армия приближалась к Мицпе. Городок этот служил форпостом Лагоаша на южном континенте, пока янинцы не захватили его, когда Лагоаш вступил в войну с Альгарве. Фернао как раз в то время находился в городе. Он полагал, что ему очень повезло, что удалось бежать тогда… и очень не повезло, что пришлось вернуться.
Солнце вставало неохотно, будто обидевшись на весь мир. Тень Фернао протянулась далеко по снегу. Высоко над окоемом светило не поднималось, и свет его оставался кровавым. Дело шло к закату, когда к лагоанской колонне подскакали, вереща во все глотки, двое обитателей льдов.
Генерал-лейтенант Жункейро, командир экспедиционного корпуса, подозвал чародея.
— Что они там бормочут? — бесцеремонно поинтересовался здоровяк. Рыжие генеральские усищи присыпала седина. — Вы же их наречие знаете.
— Ни слова не знаю, — меланхолично отозвался Фернао, отчего глаза генерала вылезли из орбит. — Но если прислушаетесь, то заметите, что они обращаются к нам по-лагоански… на свой манер, конечно.
Жункейро склонил голову к плечу.
— И правда, — признал он с неподдельным изумлением. Потом лицо его окаменело. — Это правда — то, о чем они пытаются нас предупредить? Янинцы действительно выступили нам навстречу?