Это без их помощи он вскакивает в холодном поту по ночам и не может вспомнить, что такого жуткого ему снилось. А с их помощью всё гораздо проще. Единственным фильтром остаётся цена: если помощь действительно нужна — деньги найдутся. А если человек просто любит поныть — значит, найдёт другой способ решить трудности.
А в мире Андрея, как я недавно вспомнил, сон и вправду считали маленькой смертью. Не полной, конечно: мозг никогда не отключается полностью. Однако сходство было.
Когда человек засыпает, мозг ослабляет контроль над некоторыми органами. Кто не испытывал этого странного ощущения на грани сна и яви, когда вдруг дёргается рука или нога?
Это мозг, теряя контроль, вдруг пугается и проверяет: жив ещё хозяин? Дёрнулась рука или нога — значит, живой. Не дёрнулась — есть повод паниковать.
В мире Андрея психологи говорили, что сон — это мир подсознательного. Того, что человек сам не осознаёт. А эзотерики твердили, что это иное состояние души, путешествующей во всякие астральные планы.
Что такое сон двусердого во время кризиса? Ответа я не знал. Но состояние очень напоминало страшный сон, где теряешь контроль над телом, а наружу рвутся страхи и переживания.
И, похоже, моим главным страхом был мальчик Федя. Местами талантливый, но трусоватый и жутко внушаемый. Я боялся, что однажды проснусь, а моим телом управляет он, забывший и Андрея, и меня — и вообще, совсем другой человек.
Ну да, что-то сродни шизофрении, выраженной в аутическом расстройстве. Правда, в этом мире на такие вещи, в принципе, не обращали внимания. Тихий ребёнок? Ну бывает. В себе замкнулся? Тоже случается. Как исправить проблему? Дай по жопе хорошенько, и у дитятки появится повод завести друзей, дабы пожаловаться им на тебя. С первого раза не помогло? Так это, повторить надобно!
Суровый мир — суровые правила, ага!
Но суть-то в чём? В том, что с шести до шестнадцати плевать всем было на мои странности. А странности-то — вон они, никуда не делись! Стали подавленными страхами и расстройствами. Ну да, я задавил эту хрень в себе в подростковом возрасте… А когда ещё себя, такого красивого, менять, как не на гребне гормонов?
Но всё-таки страх остался.
Именно этот страх пыталась нащупать Тьма. И нащупала, стерва такая, но вместо того, чтобы с его помощью привязать меня, решила со страхом договориться, как с живым человеком. Даже не поняла, что именно происходит.
И это наводило на мысль, что Тьма не всемогуща.
— О чём задумались, Фёдор Андреевич? — следователь терпеливо ждал моего ответа на заданный им вопрос.
Рядом сидели менталист, внимательно следивший за ходом разговора, и голова Тёмного Приказа со смешной фамилией Лапоть.
Смешной в нём, правда, была только фамилия. А всё остальное имело вид угрожающий и внушительный.
— Да, я знаком с этим Андреем, — ответил я. — Если, конечно, знакомство во сне во время первого кризиса можно считать знакомством…
— Значит, во время первого кризиса было то же самое? — мрачно уточнил Лапоть.
— Да, там тоже был сон, — кивнул я. — Андрей, я, каменная статуя…
— Но что удивительно, сидишь ты здесь, напротив меня, только сейчас… — недовольно проговорил Лапоть.
И это, похоже, вопросом не было. Скорее, мыслью вслух. Нет, я мог бы и ответить, но решил, что не стоит. В конце концов, я не сотрудник Тёмного Приказа. А значит, пусть они сами разбираются со своими внутренними проблемами.
Правда, Лапоть так, похоже, не считал. И требовательно уставился на меня:
— Почему тебя вообще в первый раз выпустили?
— Я учащийся «Васильков», меня забрал ректор Верстов, — я пожал плечами. — Да и не делал я ничего противозаконного…
— Седов, ты вообще понимаешь, что у тебя? Это же чёткая картина внешнего вмешательства в кризис! — Лапоть тяжело вздохнул.
Судя по тому, как сжимались и разжимались пальцы на его правой руке, он меня сейчас душил. В своих сокровенных мечтах, конечно же. Однако почему в реальности он старательно сдерживается и даже не хамит, я не понимал. Рядом не было Малой, не было ректора… А вот голова Тёмного Приказа — был. И явно испытывал ко мне особо трепетные чувства.
— Я даже не знаю толком, что такое внешнее вмешательство! — пожал плечами я. — Мне ни в первый раз не объяснили, ни сейчас.
— Кхм… — Лапоть шумно выдохнул и спрятал руки под столом.
Наверняка, закончив душить, он меня в своём воображении уже препарирует. И заодно, вскрывая потихоньку, изучает всё то ценное, что удалось из моей тушки добыть.