Стало больше и шире… А затем сократилось обратно.
— Два сердца бьются вместе! — тихо прошептала моя мама.
— Оно забилось, когда Федя прошёл третий кризис, — обернувшись, Авелина коротко посмотрела на меня. — Значит, второе тоже забилось.
— Оно пропало, — упрямо помотала головой мать.
— Пропало, но живо! — возразила Авелина, а потом повторила: — Два сердца бьются вместе.
Кажется, можно уже не любопытствовать, что за надпись на яйце… Думаю, я её только что два раза слышал.
— Если бы ваше сердце рода уничтожили, и моё не забилось бы, — Авелина покачала головой. — И теперь Седовы передо мной. Снова здесь, в княжестве. А значит, вам обязательно придут мстить. Как только поймут, что Федя — тот самый Седов. Как только не смогут пробить мою защиту — догадаются, что сердце Покровских снова бьётся. Тогда они напали не на моих родичей, а на ваш род. Им нужно было ваше сердце. Чтобы наше тоже перестало биться. Вы же видите… Эти сердца пять столетий назад связали нас крепче, чем кладку в крепостной стене…
Авелина бережно взяла яйцо и убрала его обратно в короб. А потом решительно поднялась и сказала:
— Лучше уж жить под защитой в Стрелецком углу. Я посижу в машине, хорошо?
Она вопросительно посмотрела на меня, а я задумчиво кивнул.
— Загоните машину во двор… — тихо проговорила мама. — Не надо её на улице ставить, у нас неспокойный угол… Федя, ты же знаешь, где ключ от ворот?
— В папином сарае, — кивнул я. — Хорошо. Сейчас приду обратно.
Мы с Авелиной вернулись в прихожую, надели уличную обувь и вышли. Я достал ключ из щели в досках сарая и открыл старый замок. Но для начала пришлось отодрать от него старую пластиковую бутылку: она расплавилась на солнце и намертво облепила железо. А затем я распахнул те самые ворота, что никогда раньше не открывались. Скрипели они при этом так, будто я весь забор выламываю. Даже сосед высунулся посмотреть, что у нас происходит.
Пока я заводил машину во двор, не удержался:
— Хотел бы я знать, о чём вы с ней…
— Если она сама не скажет, тогда, ладно, расскажу, — ответила Авелина. — Просто… Не я вам это должна была рассказывать.
— Ох уж эти дворяне! — я улыбнулся. — Я тоже таким стану?
— Не надо… Без этого можно обойтись! — усмехнулась Авелина.
Когда я уже закрывал ворота, на заднее сиденье скользнула сестра. Они с Авелиной о чём-то тихо заговорили, изредка бросая взгляды на окна дома. И, естественно, я не стал им мешать: вернулся к матери.
Она всё так же сидела за столом, невидящим взглядом сверля стену. Я сел туда, где до этого сидела Авелина, и посмотрел на женщину, которая меня родила.
— Ты, конечно, хочешь у меня что-то спросить, да?.. — тихо проговорила мама.
— Ну хотелось бы, конечно… Но я бы предпочёл это делать в новом доме, мам!
— Но как здесь всё бросить? — мама судорожно вздохнула, окинув взглядом кухню. — Как уехать от, считай, всей своей жизни?
— Авелина права, между прочим. Твоя жизнь — это твоя семья. Я-то взрослый уже, оторвался чуть-чуть… А София? А Сёва, а Надя и Юля? Да и что тебе здесь важно-то? Да у меня половина воспоминаний о доме связана с вами… С отцом… Только его уже нет, и больше не вернуть. Ты ругалась, что я о вас не думаю, помнишь? Так вот, я подумал. Деньги? Заработаю. Дом? Куплю или сам построю. Вас?..
Не удержавшись, я постучал по столу, как это делал папа, когда сильно нервничал.
— … А вас я вернуть не смогу. И променяю всё, лишь бы остались вы.
— Ты лет с шести долбанулся, Федь, — неожиданно сообщила мне родительница. — Был как отец, дурак дураком. А стал такой умный… Седовы-то тоже мозгами не блистали. Вот и скажи мне, в кого ты такой, а?
Палево, блин! Я думал, что всех провёл, ан нет! Мать не проведёшь! Как там в фильме, который Андрей когда-то любил? «Бабу не проведёшь! Она сердцем видит!» И это, похоже, общая аксиома для обоих миров.
— Остаёшься только ты! — нахально заявил я в лицо матери.
— Не ври, я Седова, а они дураки… — покачала головой родительница. — Значит, всё же придётся переезжать? Хоть дом не станешь продавать? Хочу, чтобы было куда возвращаться…
— Не буду, конечно, — успокоил её я. — Пусть стоит как память, если так хочется.
— А мебель?
— Берите ту, которую хотите видеть на новом месте. А остальное легче там купить.
— На новом месте ничего из старой жизни не хочу… — родительница тяжело вздохнула. — На новом месте надо с чистого листа начинать…
— Тогда собирайтесь! — решил я. — Незачем тянуть. Чтобы не передумать.