Бубен взял послание, покрутил его в руках, а потом провёл над ним рукой, поливая тенькой, и на белой поверхности прорезались слова.
— Это на греческом, что ли? — секунду спустя вновь возмутился он. — Я его не это… Не очень.
— И ни́хтаэ́хи афтиа́кэ и имэ́ра ма́тиа, — процитировал Иванов. — Переводится как «ночь имеет уши, а день — глаза».
— Он издевается, что ли, над нами? — нахмурился Бубен.
— Ага, — согласился Иванов. — Именно это он и делает. Издевается.
— В доме чисто! — доложил опричник в тяжёлой броне, заходя на кухню и по пути снимая плечом косяк.
— Да, благодарю… Он ушёл до нашего прихода, — кивнул Иванов. — Значит, так… Нам нужен энергет!
— Думаешь, он не пытался скрыть свой след, когда уходил? — не поверил Бубен. — Даже я могу за собой подчистить…
— Думаю, у нас в городе есть энергет, от которого следы не скроешь… — усмехнулся Иванов.
— И могу я поинтересоваться, кто это? — спросил мужчина в полицейской форме, протискиваясь мимо стоящего в проходе опричника, который смущённо пытался приладить на место косяк и дверь. — У нас в Ишиме отродясь таких не было…
— Да, родилась она южнее, — кивнул Иванов, доставая трубку. — Но сейчас она проректор вашего местного училища Васильки.
— Иваныч! Не надо! Она вздорная, как тигрица в течке! — округлил глаза Бубен. — Я её, чесслово, боюсь!
— Ты? Боишься? — Иванов недоверчиво изогнул бровь.
— Да… Нет! Но опасаюсь! Она как зыркнет, сразу оправдываться хочется! — смутился Бубен.
— Это просто твои детские травмы! — успокоил его Иванов. — Возможно, тебе в яслях кашу не докладывали…
— Да не был я в яслях! Дома меня воспитывали! — возмутился Бубен. — И в гимназию я не ходил!
— Вот и вырос опасным для общества… Тихо!.. — Иванов приложил трубку к уху. — Доброй ночи! Мария Михайловна Малая?.. Простите, что в столь поздний час. Вас беспокоит Иванов Иван Иванович… Да тот самый… Мария Михайловна, у меня к вам дело государственной важности. Нет, ночь — государственным важностям не помеха… Ну если надо, то и его величество попросит, конечно… Но я бы не советовал. У царя режим — с часу до пяти утра его не беспокоят, иначе он очень злится… Да, если вы откажете, я позвоню государю и попрошу его вас уговорить… Не стоит звонить?.. Вот тут я с вами согласен, Мария Михайловна. Да, нам нужна ваша помощь. Важно? Это настолько важно, что вы даже себе представить не можете. Сейчас за этим делом наблюдают головы РУТ, ПУП, опричнина и сам государь… Думаю, мы обсудим этот вопрос с Дмитрием Всеволодовичем… Да, конечно, любое дело должно быть вознаграждено. Да… Хорошо. Спасибо. Готовьтесь к выезду, вас заберёт наш человек минут через двадцать… Мне послышалось, или у вас Староземский рядом?.. Не послышалось? Хорошо. Его тоже берите. Пригодится… Нет, это не просьба, это приказ ему… Да, будем вас ждать.
— Вот оно вам надо, эту сумасшедшую парочку привлекать? — буркнул Бубен. — Староземский-то ещё ничего, а вот Малая…
— Если сравнивать их с тобой, Бубенцов, то они санитары в твоём сумасшедшем доме… — улыбнулся Иванов, в ответ на что недовольный только и мог засопеть.
Вадим проснулся от того, что взвыло чувство опасности. Он был тёртым калачом, давно жил двойной жизнью. Чувство опасности спасало его не один раз. Но этим утром оно предупредило слишком поздно.
Когда Вадим открыл глаза, ему в лицо смотрело чёрное отверстие пистолетного дула. И он был уверен, что внутри патрон не с обычной пулей. Конечно, артефактную защиту не каждой артефактной пулей пробьёшь, но рисковать не хотелось. Поэтому Вадим поднял руки и начал медленно вставать с продавленного диванчика.
— Лишние предосторожности, — проговорил он. — Я безоружен…
— И не причинишь мне зла, — согласился обладатель пистолета, скрывающийся в темноте. — Вот только кто сдал мою лёжку, Скользкий?
— Не стоит искать злой умысел в случайности! — ответил Вадим.
— Мин бэзис мэ ти фотиа*! — зло отозвалась темнота.
— Я действовал по запасному пути, — Вадим спокойно смотрел на дуло пистолета, не выказывая даже тени страха. — Засветил номер. Но выбора у меня не было…
— Звонок нельзя было отследить. У Сокола таких ресурсов нет! — отрезал невидимый собеседник.
— А у разведки? А у опричников? — спросил Вадим. — Заметь, я даже не спрашиваю, что я вёз, из-за чего все так перевозбудились!.. И не надо подозревать меня! Я сделал всё, как уговорились. Только задержался на пару недель.
— Предположим, — согласился из темноты собеседник. — Где оно?
— В сумке… Там двойное дно, внутри мешок из теневого углеволокна номер восемь, — ответил Вадим. — Проверь! Я отвернусь…