Спокойно опустившись на диван, он повернулся к собеседнику спиной. Вадим слышал, как тот выбрасывает его вещи из сумки, чтобы добраться до двойного дна. Некоторыми из этих вещей он дорожил, но не настолько, чтобы в нынешней ситуации возмущаться.
— Всё верно! Это оно… — голос собеседника даже дрогнул.
— У вас получится выполнить обещание? — спросил Вадим.
— Поворачивайся обратно! — потребовал собеседник.
Стараясь не делать резких движений, Вадим развернулся к собеседнику. Тот вышел в круг света, который обеспечивал тусклый ночник. Тёмная кучерявая борода, волнистые волосы, серые глаза… Примерно так Вадим и представлял себе этого грека, хотя раньше ни разу в лицо не видел.
— Если уйду я, уйдёшь и ты, Скользкий, — грек спрятал мешок себе под одежду. — И тогда мы выполним своё обещание… Если нет — значит, нет.
— Всё плохо? — уточнил Вадим.
— Сегодня вся сеть была накрыта, и связи с другими городами нет, — ответил грек. — Собирайся, нам надо уезжать немедленно.
— Дай мне полминуты, — кивнул Вадим, принявшись закидывать вещи обратно в сумку.
Выстрел был похож на тихий хлопок. Плетение заглушило звук. Тело Скользкого медленно опустилось на пол, а грек усмехнулся, пробормотав себе под нос:
— Гиа триаконта аргхурия**! — он убрал пистолет и двинулся на выход. — Таких, как ты, у нас и своих хватает…
* Не играй с огнём
** За тридцать серебреников
Глава 5
Из книги «Тайны особого рода», которую почему-то нельзя найти в библиотеках
…Умение управлять тенькой иногда дарит своим носителям способности, которые недоступны больше никому. К слову, известна особенность Шуйсковых, побочной ветви рода Шуйских. Эта ветвь давно прервалась, потому их родовая способность и стала достоянием общественности.
Шуйсковы умели видеть смерть. Не старуху с косой, как её любят изображать в народе, а печать смерти на человеке. Как говорили свидетели, Шуйсковы называли это явление «встать на смертную тропу».
Иногда увидеть подобную печать можно было лишь в день смерти, а иногда она, напротив, проявлялась за много месяцев. И своими предсказаниями Шуйсковы спасли немало двусердых, а вместе с ними и обычных, от неминуемого, казалось бы, конца.
Самая известная из особых родовых способностей — лекарское дело. Надо заметить, возможность поднять человека чуть ли не из могилы требует с каждого рода свою, но всегда высокую цену. Однако задумайтесь, куда скатится наше целительское дело, если лекарей вдруг не станет?
И всё-таки лекарские изменения в чёрных сердцах попадаются нередко. Равно как и способности к ментализму. Чего не скажешь о других способностях, которые выходят за границы не только понимания, но и вообще за пределы мечтаний.
Каждый такой род, если он появился в том или ином государстве, оказывается под особым надзором. Ведь каждая такая особенность — это серьёзное преимущество для страны, в целом. Наравне с могущественными теневыми артефактами, каждый такой род способен переломить ход событий, изменить которые, казалось бы, не в человеческих силах.
И другие страны делают всё, чтобы у соседей оставалось поменьше таких родов. Вспомнить хотя бы историю Ефима Рюриковича, получившего удивительную способность останавливать ток теньки. Нет тока теньки — нет колдовства. В итоге, княжич умел превратить любую битву в обычный бой холодным оружием.
Его даже стали готовить на выход из рода, чтобы основать новую ветвь, что сохранит эту удивительную способность. Увы, но обеспокоенные ромеи сделали всё, чтобы заманить Ефима в ловушку, из которой он уже не смог вырваться. К слову, русско-ромейской войны в те дни удалось избежать только чудом…
Игнат Артёмович был крепким мужчиной с военной выправкой, которая, несмотря на преклонные годы, проглядывала в каждом движении. И нет, в деревне Малый Вершок он не родился, а приехал сюда лет сорок назад, завершив службу. Однако вскорости обзавёлся таким уважением односельчан, что уже двадцать лет как являлся бессменным старостой.
На Кислого он смотрел с лёгкой иронией, а на меня — с интересом.
— Итак, что вы хотели обсудить, ваше благородие? — спросил Игнат Артёмович, выставив на стол самовар и чашки.
— Съём участка на землях вашей деревни, — ответил я.
— И какой участок? — спросил староста, а я вопросительно посмотрел на Кислого, и тот сразу же начал объяснять:
— Старое поле за Выселками! Ну там, где ещё старый сарай стоит!