Первым делом нас отвели в столовую, где подали разогретую еду. Суп, мясное, гарнир, салат и хлеб. Хлеба не пожалели, спасибо, так что я за ужином смолотил кусков пять. Мария Михайловна права, кстати! У меня растущий организм и пустой желудок. И надо эту пустоту заполнить, чтобы спокойно уснуть и не ворочаться.
Впрочем, еда мне всё равно понравилась. Наверно, пообедай я сегодня и позавтракай, в местных блюдах нашлось бы много недостатков… Но я был так голоден, что не обращал внимания на недосол, пресность и недогретость.
Запив это пиршество богов двумя стаканами компота, я одним из первых выпрямился и огляделся. Иванов тоже доел, между прочим, но смотрел, не отрываясь, в экран трубки. Пока ехали в машине, она то и дело вибрировала. Так что, судя по тишине, Иван Иванович в итоге отключил уведомления.
— Если вы готовы, могу проводить вас в комнату! — сообщил тот самый мужчина, который встретил нас у входа и оставался в столовой, пока мы ели.
— Верно… Фёдор Андреевич, идите отдохните! — согласился, бросив цепкий взгляд поверх трубки, Иванов. — Завтра надо встать не позже девяти… А значит, спать нам осталось недолго.
— Тогда всем приятного аппетита! — кивнул я, поднимаясь из-за стола.
Быстро запихнув в рот остатки салата, Авелина молча встала рядом со мной.
— Вы тоже готовы? Отлично. Позвольте ваши документы! — наш провожатый достал трубку и навёлся сначала на мой браслет, а потом на браслет Авелины. — Ваши комнаты 301 и 302. Пойдёмте!
На проходной нам вручили казённые ключи с казёнными же номерными плашками. У Андрея, наверно, сейчас бы челюсть свело в приливе ностальгии: до того часто ему приходилось ночевать в подобных местах.
Номер и вовсе оказался классикой жанра, с поправкой на местную реальность. Не слишком большая, слегка скрипучая кровать, рядом — шкаф и тумбочка, на ней — лампа, на потолке — люстра с плафонами-колокольчиками, на окнах — плотные шторы казённого оттенка, в санузле — повидавшая жизнь, но ещё сохранившая оптимизм сантехника.
При этом ничего не капает, ничто не отваливается, а лампочки — все до единой рабочие. Бельё чистое, на подоконнике — мёртвые таракан и муха. Видимо, попали под травлю одновременно, несчастные… Стёкла чистые, за окном недовольный Тёма — замёрз уже поди.
С натугой раскрыв ставни, я впустил кота. Кормить не стал. Если бы я сожрал осетра, которого смолотил Тёма, ещё долго бы есть не хотел. Вот и он пусть не хочет, а утром побольше корма навалю. Надо только придумать, куда — миски-то с собой нет.
Я покосился на столик у стены, где стоял графин и два стакана на тарелке. Вот натурально же всё казённое! Зато тарелка подойдёт, чтобы кота накормить. Быстро приняв душ, я с сожалением подумал о зубной щётке и пасте… Но вот уж чего здесь не было, того не было.
К сожалению, обнаружилась и ещё одна досадная неприятность. Вся моя одежда выглядела помятой и пыльной — ну ещё бы, по барханам в ней ползал… Однако исправить это было никак нельзя. Так что я не стал переживать понапрасну: нырнул в кровать, уже оккупированную котом, и быстро уснул.
И моему крепкому сну в эту ночь, уверен, позавидовали бы даже сказочные богатыри.
Интерлюдия II
— Вот чёрт! — выругался старик, перекидывая руль. — Обложили, как охотники волка!
Пузатый чёлн, резавший волну галсами против южного ветра, скрипнул оснасткой, снова меняя курс. Прячась в тени берега, он незаметно полз между отмелей побережья на юг, но мелькавшие то там, то здесь катера очень нервировали старика-капитана.
— Не по вашу душу, ваш благородие, сегодня такие танцы-то? — чуть успокоившись, спросил он.
Из маленькой каюты выбрался курчавый мужчина с нечёсаной бородой. Он огляделся, но толком ничего в ночной темени не увидел. Не было у него настолько большого опыта на воде.
— Может, и по мою… — настороженно глянув на старика, ответил он.
— Да вы не переживайте, ваше благородие! — успокоил его тот. — Сказал — доставлю, так доставлю! Я тут все мели, как свои пять пальцев, знаю!
В последнем кучерявый сильно сомневался. После такого утверждения обязательно надо было сесть на мель, чтобы радостно заявить: мол, видите, это первая. Однако вопреки его ожиданиям, чёлн продолжал упорно ползти на юг.
— Вот черти! — не удержался старик, когда впереди снова замелькал свет.
Он опять крутанул рулём, а потом, кинувшись к мачте, спустил косой парус.
— Что случилось? — тревожно спросил курчавый.
— Вдоль берега ползут, сволочи! — пожаловался старик. — Да никогда же их сюда не заносило! Что-то вы, ваше благородие, такое натворили, что ловят вас, как на моей памяти ещё не было…