Иван Иванович помолчал, как будто давая мне время обдумать его слова. А потом неожиданно продолжил:
— Впрочем, обратная история тоже имеет место быть. Чтобы понять свою значимость, некоторым ещё надо постараться. И вам, Фёдор Андреевич, это не мешало бы!
— Мне? — удивился я. — На данный момент моя значимость настолько низка, что…
— Вот именно про это я и говорю… — улыбнулся Иванов. — Недооценивать свою значимость в обществе — не меньший грех, чем её переоценивать.
— А я её недооцениваю, так выходит? — уточнил я.
— Вы её критически недооцениваете, Фёдор Андреевич! — Иванов кивнул, не отводя взгляда от дороги. — Вы ещё чувствуете себя обычным молодым человеком… В то время как теперь вы не просто некий Фёдор Андреевич, а глава рода Седовых.
— Этого рода нет, — напомнил я, очень рассчитывая на порцию новой информации.
— Не согласен с вами. Этот род был, есть… И ещё какое-то время будет. Лишение дворянства вовсе не означает, что род исчез. И вы, Фёдор Андреевич, лучшее тому доказательство. Стоит вашим личным заслугам перевесить чашу грехов ваших предков, и род Седовых обязательно возродится. Причём даже государь не станет препятствовать. Хотя… Палки в колёса он, конечно, некоторое время может ставить… Обижен он на вас крепко, знаете ли…
— За то, что ему дед наговорил? — осторожно уточнил я.
— Это была последняя капля! — улыбнулся Иванов. — Где-то вы, Седовы, и раньше накосорезили. Вам многое прощали, но до определённого времени. К сожалению, подробнее рассказать вам может только государь. Я всей полнотой знаний в этой истории не обладаю. Однако могу заметить, что вы уже не понимаете, насколько выделяетесь. Вы дважды поймали убийцу двусердых, которого не могли поймать всем Ишимом. Вы выступили против «Без Тьмы» и сделали это успешно: даже сумели привлечь их внимание. Кроме того, вы спасли Волкову-младшую… А ещё вы, Фёдор Андреевич — «неудержимый». Жаль, конечно, одно это слово не может передать всю глубину нужных смыслов…
— Так что это? — прямо спросил я. — Кто такие «неудержимые»? И кто я?
— Легенда, сказка, мечта… — Иванов усмехнулся. — Во всём мире их было совсем немного. От силы три десятка за тысячу лет. Возможно, были и те, о ком мы не знаем… Однако не думаю, что вместе с ними общее количество вырастет на порядок.
— И на Руси они тоже были? — задал я очевидный вопрос.
— Были… Всего пятеро. Причём о троих мало что известно: изначально они не привлекали внимания государства. А когда, наконец, привлекли, цель у государства была уже только одна: избавиться от них. Ещё за двумя наблюдали с момента их Боевого Рождения и до самой смерти. Увы, ко многим неудержимым смерть приходит довольно рано. И это приходится учитывать.
— Значит, долгая жизнь мне не светит? — нахмурившись, уточнил я.
— До ста лет, скорее всего, вы не дотянете, Фёдор Андреевич, — кивнул Иванов. — А вот до восьмидесяти… Есть шансы. Один такой пример в истории имеется. Правда, всю вторую половину жизни этот человек был не в себе, прямо скажем… Однако его терпели за полезность. Следили, конечно, чтобы совсем не слетел с катушек… Спятивший витязь — это, знаете ли, очень опасное явление.
— Да уж…
— Первым признаком «неудержимого» становится Боевое Рождение. И не простое, а идеальное… Такое, что на выходе получается двусердый с идеальной энергетической структурой. Прямо как вы, Фёдор Андреевич.
— И все они не проходят первый кризис!.. — буркнул я, вспомнив мучения Марии Михайловны с попыткой спасти меня, испортив идеальную структуру.
— Но вы-то прошли, — возразил Иванов. — И пятеро известных нам из русской истории «неудержимых» прошли. И все они проходили его так, будто кто-то вмешивается в кризис со стороны. При этом ни у одного вмешательство так и не было обнаружено. И, заметьте, снова очень похоже на ваш случай…
— После чего меня чуть не заперли в Тёмном Приказе! — хмыкнул я. — И что мешало запереть предыдущих?
— Тёмный Приказ — это лишь одна из служб государства. Последний из «неудержимых», к слову, просидел в их застенках пятнадцать лет… Понять, что с ним такое и как это повторить, «темники» не смогли. А затем умудрились упустить этого человека. И он сумел вырваться. Из застенков.