— Этот «неудержимый» был одним из тех, за кем государство следило? — уточнил я.
— Нет… Одним из тех, на кого обратили внимание, когда настала пора его уничтожить. Все материалы по нему остались в первом Тёмном Приказе, который он разгромил спустя полтора года после освобождения. А государству понадобилось немало усилий, чтобы замять эту историю. С тех пор любые признаки появления «неудержимого» отслеживают на высшем уровне. А особо ретивым «исследователям» на местах велено давать по шаловливым рукам. Именно это я и сделал в своё время, лично приехав в Покровск-на-Карамысе…
— И спасибо вам за это, — не забыл я ещё раз поблагодарить Иванова.
— Не за что… В первую очередь, я спасал сам Тёмный Приказ, Фёдор Андреевич. Вы бы всё равно вырвались. И отомстили бы «темникам». А заодно и всем их добровольным помощникам. Так что это не вы должны меня благодарить… А те неблагодарные сволочи, которые на имя государя жалобу на меня накатали!.. — усмехнулся опричник, легонько стукнув рукой в перчатке по рулю.
А я промолчал, ограничившись кивком. Внутри пробегала холодная дрожь от слов опричника. Не про Тёмный Приказ, леший бы с ним… А про недолгий срок моей жизни. Слишком уж плохие новости, чтобы легко выкинуть их из головы.
Я ведь, став двусердым, поменял планы на жизнь. И собирался жить очень долго, если доберусь до седьмого ранга. И что, теперь мне опять планы менять? А как же протянуть лет сто пятьдесят?
Иван Иванович ведь не давал гарантий, что я даже до восьмидесяти дотяну. Было такое один раз, но необязательно, что произойдёт снова — и именно со мной.
Да и сходить с ума я определённо не хотел…
— Как считают те, кто изучал вопрос «неудержимых», у них есть ещё одна общая особенность… — не обращая внимания на игравшие у меня на лице желваки, продолжал Иванов. — И следы этой особенности мы обнаружили в вашей лечебной истории, Фёдор Андреевич. Вы, конечно, можете всё отрицать, и любой разумный человек поймёт это ваше желание… Однако все «неудержимые» в той или иной форме страдают расстройством, которое называют расщеплением личности. С шести до десяти лет вы нередко заговаривались, говоря о себе в третьем лице, Фёдор Андреевич… И пусть наблюдение за детьми глухих углов оставляет желать лучшего, однако такое не могло ускользнуть от внимания лекарей. У вас это расстройство, пусть и в слабой форме, имеется…
Я снова промолчал… Ответить и вправду было нечего. Даже если не брать в расчёт память Андрея, о которой никто не знал, выделение мальчика Феди в отдельную личность — уж точно не признак психического здоровья.
— Ваши видения во время кризиса также укладываются в канву. Там вы видите себя со стороны и не управляете своим поведением. И пусть нам непонятен, как говорят латиняне, генезис того человека, Андрея, который появляется в ваших видениях… Однако будьте уверены, что и этот Андрей где-то внутри вас имеется. А соединение двух этих фрагментов личности приводит к показателям, будто кто-то вмешивается в кризис со стороны.
— Предположим, что я псих, и жить мне осталось недолго… — наконец, собрался с силами и заговорил я, когда Иванов замолчал. — Однако это ведь не все признаки. Вы сказали, что проверяли что-то тогда, в Ишиме…
— Да, последний признак «неудержимого»… Это, кстати, весьма любопытный факт. Все «неудержимые» в той или иной мере вовлечены в ключевые точки вязи событий. Что это такое? Сейчас поясню. Представьте себе, что все поступки людей складываются в единую историю. Все поступки русских — в историю Руси. Все поступки греков — в историю Ромейской империи, а все поступки греков и русских влияют на отношения Руси и Ромейской империи.
— Почему именно Ромейской империи? — удивился я.
— Да просто к слову пришлось! — отмахнулся Иванов. — Мы же сейчас гоняемся за греком, вот и лезут они мне в голову… В общем, все наши действия образуют некие цепочки событий, ведущие к тому или иному результату. Вы подняли с земли камень, а потом, держа его над своей ногой, разжали пальцы? Если не успеете отдёрнуть ногу, на неё-то камень и упадёт. И это пример самой простой последовательности. Но, конечно же, всё куда сложнее. Поступки множества людей сливаются в последовательность, которую очень трудно просчитать. И можно сделать это осознанно, как прогнозисты и аналитики… А можно, так сказать, волшебным образом. То есть, сделав предсказание. Однако далеко в будущее заглянуть почти невозможно.
— Значит, все «неудержимые» оказываются в ключевых точках истории? — уточнил я.