— А ну все бросили оружие! — заорал в ответ ещё больше испугавшийся городовой, хватаясь за кобуру с пистолетом.
Но амбал, стоявший у него на пути, накрыл его руку своей, не давая вытащить оружие. А второй городовой не успел даже дёрнуться, как рядом оказалось ещё двое вооружённых.
— Андрей, ты успокойся… — тот амбал, который удерживал руку городового, попытался его угомонить.
— Да что тут происходит⁈ — неприятным голосом вознегодовала тощая дама.
— Не пущу! — решительно потрясая ружьём, внёс свою толику хаоса старичок.
А Бубен решительно двинулся дальше, наступая на блокирующего его вооружённого. Сухой треск автоматной очереди прозвучал настолько неожиданно, что все вокруг мгновенно замолкли. Даже сам стрелок опустил оружие, шокированно глядя на свой автомат.
Причём с таким выражением лица, будто тот его внезапно предал.
— Я… Я не хотел! — бледнея лицом, проговорил он. — Оно само!..
А Бубен жизнерадостно улыбнулся. Не говорить же, что это его плетение помогло чужому пальцу, лежавшему на спусковом крючке…
— Ну во-о-от! — протянул он, переводя взгляд с одного вооружённого на другого. — Нападение на двусердого!..
— Он не попал! — попытался возмутиться один из амбалов.
— Вообще-то… Попал! Прямо в яблочко! — Бубен посмотрел на снег, где лежали отбитые его щитом пули, и улыбнулся ещё жизнерадостнее.
— Я должен всех задержать для разбирательства! — воскликнул городовой Андрей, резко отстраняясь от амбала, удерживающего его руку, и всё-таки доставая пистолет. — А ну-ка все опустите оружие!
Пистолет чудесным образом выскочил из его руки… И, пролетев по широкой дуге, упал в снег.
А Бубен не удержался от ещё одной шалости. Вытянул руку и, ущипнув «своего» амбала за щеку, потрепал её.
— Дебилы! — с умилением констатировал он.
— Да, ваше благородие… — в этот раз побоялся спорить тот.
— Вот! Вот! А я же говорил! — встрял в разговор Кислый, высунувшись из машины. — Все становятся добрее, если им улыбаться!
— Завали, а? — попросил его Бубен, направляясь ко входу в дом.
— Не пущу! — уже чуть менее решительно заявил старичок, но ружьём потряс.
— Да ради Бога, дедушка! Вы бы, кстати, Дашкову позвонили, если уж есть его номер… — вспомнив услышанный фрагмент разговора, предложил Бубен. — Дунь, а ты давай вещи собирай. Только быстро.
— А куда? — тут же вспомнив, что на троюродного деда вообще-то обижена, насупилась девушка.
— Туда… Потом сюда… А потом ещё куда-нибудь… — отмахнулся Бубен.
— Ты же не хотел со мной общаться! — сказала, словно выплюнула, его внучка, недовольно уперев руки в бёдра.
— А я передумал, — решил порадовать её Бубен.
— Они никуда не поедет! Это исключено! — выпятила острый подбородок тощая дама. — Евдокия едет с нами!
— Вообще-то так и есть! — закивал городовой Андрей. — И где мой пистолет? Это ведь служебное оружие!
— Где-то там, в снегу… — неопределённо помахав рукой, вспомнил Бубен.
— Вы хоть понимаете, с кем связались⁈ — прошипел, сверля его взглядом, один из мужчин в дорогих костюмах.
— А вы? — спросил, глянув на него из-под бровей, Бубен.
Посмотрев на эту перепалку, Дуня метнулась в дом. Следом за ней поспешили старичок и старушка, оставив неприятных гостей разбираться между собой.
При этом дверь они за собой захлопнули с таким стуком, что Бубен даже прочистил ухо пальцем и с уважением хмыкнул.
— Вы пожалеете! — тем временем зашипела худая женщина, изобразив на лице агрессивный прищур.
— Не-а! — Бубен покачал головой. — Я нет…
— Я не могу позволить вам уехать с этой девушкой! Она преступница! — городовой Андрей, нашедший свой пистолет, вернулся к дому и грудью встал перед закрытой дверью. — Она поедет с нами!
— Ёлкин! — сказал ему Бубен, чувствуя, как ярость внутри поднимается всё выше и выше, уже добираясь от спинного до головного мозга.
— Что?
— Если сейчас не уйдёшь с прохода, будешь завидовать Парамону Ёлкину… — разъяснил Бубен.
— Почему? — растерянно спросил Андрей.
— Потому что до каторги не доедешь! — сказал Бубен, доставая ярлык и показывая его городовому. — Прямо здесь помрёшь, служивый…
Ещё лет десять назад он бы не удержался. Размазал бы всех этих бесчестных людей по снегу. Тонким кровавым слоем с вкраплениями из раскрошенных костей.
А вот сегодня… Сегодня он всё ещё держался.
И был очень горд собой.
— Простите, ваше благородие… — сразу же стушевался городовой, отводя взгляд от собаки и метлы.
— А мне показать? — удивился тот амбал, который раньше его сдерживал.