— Разве что временное хранилище… — задумался я. — Оно меньше всего пострадало.
— Да хоть бы и там! — пожал плечами Бубен.
Когда мы поднимались по лестнице, из гостиной доносился жизнерадостно-сердитый голос князя:
— Нет, ну пушка же! Понимаете? Пушка! Посреди Ишима! Хорошо ещё, что никто не пострадал!
Видимо, никак Дашкову орудие покоя не давало. А я с тоской подумал, что утром снова придётся обзванивать родственников. Надо будет сообщить им, что со мной и Авелиной всё в порядке, до утреннего выпуска новостей.
— Какая прелесть! — восхитилась Саша, когда мы зашли в хранилище, где охрана уже поставила стол и четыре стула.
Однако восхитила цесаревну не их забота, а те самые вазы из Чжунго, вытащенные из тайника Лампы. И сейчас они стояли в ряд на грубо сколоченном стеллаже.
— Это что, чжунгская керамика, которая фарфор? Или подделка?
— Глубокую проверку не проводили, ваше высочество… — отозвалась Авелина. — Но предварительно считаем, что подлинники.
— Ну так не затягивайте с проверкой. Если настоящие, возьму каждую за пятьдесят тысяч без торга! — предложила Саша, заставив Бубна поперхнуться от удивления.
— Они стоят дешевле! — предупредил я.
— Не хочу тратить время на торги… — поморщилась Саша. — А любителям чжунгской керамики такое нравится. Жаль, Чжунго свою керамику не любит за рубеж продавать. Редко когда она появляется у нас. А так, я закрою вопрос праздничных подарков на пару лет.
Я осмотрел семнадцать ваз, стоящих в ряд, прикинул выгоду… И не без благодарности кивнул.
— Вызовем оценщика прямо завтра! — поддержала меня Авелина.
— Так… Это… Федя, давай, рассказывай, что ещё ты нашёл? — Бубен уселся за стол и уставился на меня своим фирменным мрачным взглядом. — Ты же явно нашёл что-то.
— Какая прелесть! Его благородие Бубенцов со всей его прямотой! — всплеснула руками Саша, присаживаясь рядом и улыбаясь опричнику, как старому знакомцу. — А поговорить для начала о погоде?
— Дерьмо, а не погода! Град из фугасных снарядов, ваше высочество! — мрачно проинформировал её Бубен.
— Именно так, а я всё пропустила! — пожаловалась цесаревна.
— Самое увлекательное ещё не пропустили, — многообещающе пообещал Бубенцов, а у меня отчего-то задёргался глаз. — Федя!
Ну вот, прямо как в воду глядел…
— А что Федя? Девятнадцать лет, как Федя! — буркнул я. — У тебя хоть артефакт от прослушки есть?
— Значит, нашёл… — удовлетворённо кивнув, Бубен принялся плести вокруг стола сложный узор. — Артефакта у меня нет. А вот знания всегда со мной, в башке…
Пока он колдовал, я подтащил поближе два сундука с записями. И начал с обречённым видом доставать содержимое. А когда открывал сундук с записями самого Лампы, снова почувствовал что-то странное…
Я успел даже переключиться на теневое зрение, но…
Опять ничего не обнаружил.
— Что случилось? — заметив, что я застыл, как истукан, спросила цесаревна.
— Никто сейчас ничего не ощутил? — спросил я. — Что-то странное с тенькой…
— Я почувствовал… — проворчал Бубенцов. — Все свободные капли шелохнулись. Но вообще-то такое иногда бывает…
— Да? — удивился я, потому что раньше с подобным не сталкивался.
— Тенька, бывает, волнуется… — согласилась с опричником Саша.
— Или кто-то волну пустил, — подтвердил Бубен. — Плетение от прослушки готово. Всё, давай рассказывай…
Я переглянулся с Авелиной, она едва заметно кивнула… И я приступил к рассказу. О том, как не стали говорить никому про три сундука Лампы, когда нашли тайник. О том, как вскрыли их позавчера, и как начали просматривать записи.
Достав шкатулку, я осторожно выложил на стол главную находку. Один из первых созданных в этом мире кристаллических накопителей.
Ну и, конечно же, рассказал о переводе с греческого. И о том, что мы с женой из записей выяснили, и о своих личных предположениях…
Пока я рассказывал, цесаревна подтянула к себе тетради исследований, а Бубен начал с интересом листать записи Лампы.
Когда я завершил очередной за эту ночь рассказ, снаружи уже начинало светать. Окна в нашем хранилище были закрыты ставнями, зато в щель между ними отчётливо виднелось небо, пожелтевшее на востоке.
— … И теперь мы понятия не имеем, что с этим делать, — закончил я рассказ.
В воцарившейся тишине Саша медленно закрыла тетрадь исследований, подвинула её обратно ко мне… Затем так же осторожно завернула накопитель в тряпицу и положила его на тетрадь.