— Пульсар… Думает… — госпожа проректор покачала головой. — Даже мне было бы тяжело навесить пульсар на какую-то вещь. Особенно такой пульсар, который двусердому сложно заметить.
— Уважаемая Мария Михайловна! — очень сдержанно парировал Бубен. — Вы, конечно, можете сомневаться в моей способности думать… Но зачем вот так сразу отбрасывать рабочее предположение?
— Ладно… Открывайте свой сундук! — величаво махнув ладонью, Малая снова уткнулась в чашку с чаем.
Я откинул крышку… И снова это почувствовал.
На самой границе восприятия. Где-то там, где заканчивается наука, и пробегает загадочный холодок по спине.
А вот Мария Михайловна, похоже, ощутила значительно больше. Глаза у неё как-то слишком широко раскрылись, игнорируя природный разрез, а чашка с чаем медленно опустилась на стол.
— Пульсар? — удивлённо проговорила она.
— Вот! Я же говорил! — обрадовался Бубен.
— Нет, дорогие мои, это не пульсар, а полноценный маяк! — Малая посмотрела на опричника так, что даже мне захотелось взять и заткнуться. — Эти волны аж на несколько тысяч вёрст разлетаются!.. Федя, давай! Все вещи из сундука на стол выкладывай!..
И я стал выкладывать. Три тетради, пара конвертов, писчие принадлежности, потёртая шкатулка…
Оторвавшись от дивана, Малая для начала осмотрела изнутри сам сундук, но всё-таки отрицательно покачала головой.
— Внутри слой хладного железа, — сообщила она. — Хорошо сделано, без стыков. Этот купец, как его там?..
— Евлампий Сергеевич Полотно, — подсказал я.
— … В общем, он помешан, похоже, был на безопасности! — закончила Мария Михайловна.
— С его незаконной подработкой-то? — хмыкнул Бубен. — Неудивительно!
— Сейчас найдём ваш маяк, — пообещала Малая, начав внимательно разглядывать каждую вещь на столе.
Она брала исследуемый объект в ладошки и, медленно прокручивая, подносила совсем близко к лицу. Как будто пыталась разглядеть что-то очень маленькое, размером чуть ли не с булавочную головку.
— Почему такие мощные всплески? — уточнил я, пользуясь моментом. — Мне казалось, что для такой мощности нужны накопители.
— Как ты видишь теньку, Федь? — не отрывая взгляда от очередного объекта, спросила Малая.
— Как хлопья, — с лёгким удивлением ответил я, ведь уж кто-то, а проректор-то была в курсе.
— Так её видят все двусердые, — кивнула Малая. — Однако не энергеты. Я вижу её всю. Вообще всю.
— Всю? — не понял я.
— Весь мир наполнен энергией. Тенька — только видимая её часть. Очень малая часть, к слову. Большинство энергий вообще нельзя увидеть, потрогать или пощупать. С ними никак нельзя взаимодействовать. Ну или мы не имеем возможности этого сделать. Например, энергия жизни, которую вырабатывают все живые существа, и которая используется лекарями. При этом она никому, кроме энергетов, не видна, Федя. Даже сами лекари её не видят, когда лечат людей.
Я попытался представить себе мир Марии Михайловны… И понял, что не могу. Мир, который видела проректор, был совершенно иным. Не таким, как привычный всем остальным.
— Пульсары, маяки и стяги используют энергию, которая обычным двусердым не видна. Они выпускают короткий, сильный и быстрый всплеск, который затрагивает лишь ближайшее к ним окружение. На такой всплеск не нужно много теньки. Достаточно того, что есть вокруг. Но этот всплеск пускает волну по энергетическому фону. Ну примерно как камень, брошенный в воду… Или что-то, летящее в воздухе.
На этих словах Малая как раз добралась до тетради, которую давеча листал Бубен. И почти сразу же вцепилась в неё так, что костяшки пальцев побелели, а нам сразу стало ясно: нашла!
— Сделать такое может только очень умелый… И очень рукастый энергет… Уж поверьте мне… А незаметно навесить плетение на объект, да ещё и быстро — это сложная задачка… И то, как её решили во времена этого Евлампия… Это дорогого стоит, я вам так скажу… — бормотала она.
— Нашли? — уточнил очевидное Бубен.
— Нашла, — кивнула Малая. — Плетение на ней…
Она продемонстрировала нам тетрадь.
— Накинуто тонко. Я бы и не заметила, если бы не искала. Работа мастера. И да, это маяк. Сначала идёт опознавательный всплеск, а потом короткие вспышки с зашифрованными данными. Где-то есть приёмник, который получает эти самые данные. Дорогая штука, я скажу… Несколько месяцев работы артефакторов.
— А можно определить, где находится приёмник? — с затаённой надеждой спросил я.
— Увы, нет! — искренне вздохнула проректор. — Маяк работает по принципу безадресного излучателя. Пускает волну в пространство и не ждёт ответа. Так что… Вот если бы приходил ответ, я смогла бы хоть направление сказать. А так…